"Часто люди едут мимо, видят – вроде, церковь стоит. На крыше – башенка. Останавливаются, заходят и удивляются – мечеть!", – муфтий Литвы Ромас Якубаускас смеется. И хотя мечети в этом регионе существуют больше 500 лет, а татарская община Литвы отмечает в этом году 700-летний юбилей, для многих в стране мечеть остается чем-то необычным.
Райжяйская мечеть считается самой большой в Литве. "Во всей Балтии", говорит муфтий. По его словам, раньше, лет двести назад, под Алитусом было две небольшие мечети: здесь, в Райжяй, и в дерене Базорай, название которой идет от тюркского слова "базар". А когда обе сгорели примерно в одно и то же время, местные жители решили построиться одну, но побольше – такую, чтобы могла вместить всех желающих прийти на молитву.
Михраб с окошком
На первый взгляд, сходство с церковью действительно есть. Простое деревянное четырехугольное здание с башенкой сверху и как будто с небольшим алтарем, выступающим сзади. Только башенка – это, на самом деле, минарет, а апсида в южной стене – это михраб. Это углубление в стене мечети всегда ориентировано на священный для мусульман город Мекку (Саудовская Аравия) и расположенную в ней Каабу (первое сооружение для молитвы Аллаху). Именно в этом направлении мусульманин обращает лицо во время молитвы – намаза.
"С арабского языка михраб переводится как «место, где человек борется». С чем борется? С эго, со своими страстями. В таком месте он собирается с мыслями, оставляет весь мир позади и беседует со Всевышним. Это чаще всего место для имама, но если не идет общая молитва, то каждый может зайти туда и помолиться, – объясняет Ромас Якубаускас. И добавляет: "А наш михраб особенный – у него есть окошко".
Невысокий минарет, встроенный прямо в крышу, – тоже особенность местных татарских мечетей. Ромас Якубаускас думает, что объяснение этому кроется именно в строительном материале – из дерева сложно сделать высокую башню, с которой муэдзин призывает на молитву.
Но и внутри татарская мечеть имеет особую планировку. Из общего вестибюля вдоль северного фасада, где можно раздеться и снять обувь, две двери ведут в два молитвенных зала. Один, побольше, предназначен для мужчин, второй – для женщин. Между собой они разделены не сплошной стеной, а с перегородкой, закрытой занавеской, чтобы женщины могли слышать, что говорит имам. Отдельный зал в мечети для женщин – важная деталь, во многих других традициях внутри ислама женщинам вообще не рекомендуется посещать мечеть, а молится дома.
Арабская вязь и литовская резьба
Интерьер мечети традиционно лаконичен: на полу – специальный ковер, подарок из Омана, на стенах – в рамках цитаты из Корана. В правом углу мужской половины на стене висит голубой молитвенный коврик, а над ним старинная гравюра с изображением Мекки, Каабы и мечети Пророка в Медине, под зеленым куполом которой похоронен основатель ислама – пророк Мухаммад. Ромас Якубаускас объясняет, что эти гравюры, напечатанные в Санкт-Петербурге, были очень популярны еще в дореволюционной России. В мусульманских домах их часто вешали на почетном месте. "В советское время у нас дома, тоже был так называемый "белый уголок" для намаза. Там молилась бабушка. Там тоже висел коврик и подобная картинка. Я видел, как бабушка молится, но, конечно, ничего не понимал", – вспоминает Якубаускас.
Интересно, что первые печатные Кораны в Литве появились только в 1917–1918 годах. Их привозили из Петрограда. До этого священные книги переписывались от руки, фотографию одной из них, которой уже исполнилось триста лет, можно найти на небольшой выставке в вестибюле Райжяйской мечети. Здесь же представлены и другие старинные фотографии, связанные с богатой историей местных татар.
У южной стены главного молитвенного зала Райжяйской мечети стоит специальная кафедра, с которой имам произносит молитву. Она называется минбар, причем здесь он – старейший в Европе, 1686 года. Это наследие одной из сгоревших литовский мечетей. Переживший пожар минбар украшают растительный узор и надписи из Корана. "Тут хорошо видны местные особенности: и арабская речь, записанная кириллицей, стилизованными под арабскую вязь, и характерная для этих мест резьба по дереву. Все это свидетельствует: татары быстро обжились в этом краю, стали местными", – говорит муфтий.
"На сегодняшней пятничной молитве я как раз проповедовал с нашего уникального минбара и говорил об одном из имен Всевышнего – "Раззак". Это имя означает того, кто одаривает. Ведь Всевышний дает нам все, что мы имеем в этой жизни".
Ислам – практичная религия
В Литве, считает Ромас Якубаускас, мусульманам, по большому счету, жаловаться не на что.
"Больших вызовов – быть мусульманином в современном обществе – я не вижу, потому что вера – это личное, это то, что остается между мной и Всевышним. Проблемы начинаются тогда, когда человек не знает своей религии и начинает ее додумывать и конструировать сам. На мой взгляд, ислам позволяет справиться с любой ситуацией", – говорит имам.
Ему самому обязанности духовного лидера приходится совмещать с основной работой, но муфтий не видит в этом проблемы: "Ислам – религия очень практичная. Сам пророк был купцом, ходил с караванами. Главное для любого имама – быть во всем хорошим примером для общины, иметь здоровую семью".
Одна мечеть на всю страну
Сложнее было в советские времена, которые нанесли тяжелый удар по татарской общине в Литве. По большей части сельская, она серьезно пострадала и от депортаций, и от коллективизации. "С давних времен Райжяй был одним из самых крупных поселений татар в Литве. Здесь в окрестностях сохранилось несколько старых мусульманских кладбищ. И по ним видно, как много татар здесь проживало. И хотя в советское время в Литве только мечеть в Райжяй и оставалось открытой, сюда приезжали на пятничную молитву, постепенно село обезлюдело, – вздыхает муфтий. – Люди уезжали в города – Вильнюс, Каунас, Алитус, ассимилировались… Да еще в советские времена началась демонизация татар, бесконечная их ассоциация с кровавым и жестоким монгольско-татарским иго. Даже в Литве, где татары жили не первое столетие и всегда были на хорошем счету, появилось негативное к ним отношение".
Кроме того, прекратились и традиция воспитания в своей среде будущих имамов. "Раньше было так: мусульмане жили в своих общинах, вся жизнь шла вокруг мечети. Обучением детей при этом занимался имам, ходжа (учитель) и муаззин (муэдзин). Именно они отбирали лучших учеников и дополнительно их развивали. Так постепенно на смену одним имамам приходили другие", – рассказывает Ромас Якубаускас. Когда же в советское время эта традиция прервалась и осталась одна мечеть на всю страну, новые поколения татар в целом выросли без понимания, что такое ислам.
Впрочем, и в советское время были те, для кого мечеть в Райжяй оставался важным центром религии и культуры. «После пятничной молитвы мы собирались в частных домах, ведь общинного дома не было. Старались собираться и по праздникам, и по другим поводам», – рассказывает Якуб Александрович, в прошлом инженер-энергетик. Он сам познакомился со своей будущей женой на одно из свадьб в Райжяй в середине 1960-х. Сегодня супруги, которые прожили вместе 55 лет, по-прежнему стараются приезжать из Друскининкай на каждую джуму. "Как и в прошлые времена, каждый что-то приносит к столу, и после пятничной молитвы, на которую собираются около 30 человек, мы вместе пьем чай и общаемся", – говорит он.
Традицию сберегли, а знаний не осталось
Возрождение ислама в Литве пришлось на конец 1980-х, когда на всем тогда еще советском пространстве начали вновь открываться церкви, синагоги и мечети. На волне религиозного воодушевления в татарских селах подремонтировали мечети (в дополнение к Райжяйской открылось еще три). В Райжяй в начале 1990-х, уже в годы независимости, построили общинный дом, а в 1996-м общине удалось организовать первые детские лагеря.
Ромас Якубаускаса тоже подхватила волна религиозного возрождения. Как и в других семьях по всему СССР, в его семье традиции хранила бабушка – та самая, что по пятницам читала молитву в "белом уголке". При этом Коран прятали – боялись угодить в тюрьму. "Но получилось, что традиция сохранилась, а почему что-то нужно делать так, а не иначе, никто из нас не знал. А хотелось узнать!" Будущий муфтий отправился в Ливан, где изучал арабский язык и основы ислама.
Ромас Якубаускас остался верен выбранной стезе. Однако религиозный подъем конца 80-х – начала 90-х, как и для многих других конфессий, сменился спадом: "Ломать – не строить. Возрождать гораздо тяжелее. К тому же проблемы новой Литвы не обошли стороной и татарскую общину: ее очень сильно затронула эмиграция, а пополнять общину за счет приезжающих в Литву мигрантов – задача вовсе не очевидная".
Неразрешимая дилемма
"У нас, с одной стороны, нехватка знаний и отсутствие физического общения с мусульманским миром. А с другой – заметная разница в традициях и языковой барьер с приезжающими сюда мусульманами. Мы же в основном говорим на литовском, русском и польском, – объясняет муфтий. – Для возрождения нужен долгосрочный план, усилия. А когда сюда приезжают люди без плана или у них план выучиться в университете и уехать, то мы не можем на них рассчитывать".
Не может община рассчитывать и на помощь государства, поскольку государство не может вмешиваться в религиозные дела, а вся культура литовских татар в значительной степени основана на исламе. "Получается неразрешимая дилемма: у государства нет инструмента помочь религиозным общинам, культура которых полностью завязана на религию".
При этом, в чем действительно сегодня необходима помощь литовского государства, так это, по мнению муфтия, в создании музея татарской культуры. Этот музей может быть небольшим, но насыщенным экспонатами. "У нас есть много что показать!", – восклицает имам Якубаускас.
"Наша татарская община много столетий укоренена в Литве – нечастый случай для западной страны. Мало кто в Литве это осознает. Посмотрите на нас: мы вроде сохранили внешние черты, не ассимилировались, но вжились в эту страну, в обычной жизни ничем не выделяемся. Мы – местные, другой родины у нас нет", – заключает Ромас Якубаускас.
Сохранить такую общину, история которой настолько переплетена с местной историей, вполне посильная и весьма достойная задача для государства, уверен муфтий.