Результаты сравнения этих ответов следующее:
1. Во-первых, и иерархия, и распределение ответов по основным вопросам среди диаспоры и беларусов в Беларуси весьма схожи (вопросы о том, что могут и должны делать для общей победы белорусы и в стране, и за рубежом) . Это говорит о том, что принциальных расхождений и противоречий в видении ситуации двумя активными частями белорусского общества – тех, кто уехал, и тех, кто остался – нет.
При этом, безусловно, есть и отличия во взглядах. Так, например, остающиеся в Беларуси белорусы по сравнению с диаспорой считают более важными такие направления деятельности диаспоры, как:
– продвижение идеи о том, "Беларусь – не равно Лукашенко",
– журналистскую, правозащитную и экспертную деятельность, которую ведут беларусы зарубежья;
– задачу "…выступать в качестве публичных лидеров протестных групп, координация действий"
Если объединить эти последние позиции, то получается, что представители диаспоры, по мнению беларусов в Беларуси, недооценивают такую свою функцию как быть голосом всех Беларусов – профессиональным, говорящим от имени беларусского общества и выступающим против режима Лукашенко.
2. Во-вторых, по результатам исследования видно, что представители беларусов зарубежья настроены весьма самокритично. Так, например, при ответе на прожективный вопрос о том, сколько, по их мнению, беларусов, покинувших страну, занимается хотя бы одним из видов общественной или гражданской деятельности, были получены не самые оптимистичные результаты.
57,6% опрошенных посчитали, что тем или иным видом общественно-гражданской деятельности сегодня занимаются четверть или менее беларусов зарубежья, а что могут участвовать более 75% допустили лишь 4% респондентов.
Данные исследования показывают совсем другие цифры – 85%. Безусловно, наша выборка имеет очевидный и существенный перекос в сторону активной части беларусов зарубежья, но даже в этом случае разница в оценках впечатляет.
К слову, опрошенные в Беларуси белорусы при ответе на этот вопрос не спешили указывать малые доли участвующих в активностях диаспоры, они чаще затруднялись с выбором ответа на этот вопрос.
По другим вопросам также отмечается более лояльное отношение оставшихся в стране беларусов по отношению к беларусам зарубежья.
Например, доля представителей диаспоры, уверенных в том, что большинство "уехавших" беларусов перестали поддерживать протест и стали заниматься исключительно своими личными делами, больше 50% (52,3%), а среди "оставшихся" так считают меньше половины (48,6%).
И здесь мы приходим к третьей позиции:
3. Беларусы, остающиеся в стране, выдают диаспоре существенный кредит доверия не только на роль "голоса беларусов" (см. п.1), но и на политическую активность в целом.
61,6% "оставшиеся" уверены, что беларусы за рубежом делают максимум от того, что возможно для достижения целей протеста (а в диаспоре уверенных в этом 49,6%).
Также остающиеся в Беларуси больше верят в то, что у "уехавших" не происходит критического искажения представления о том, что происходит в Беларуси (о наличии таких искажений среди "оставшихся" говорят 35,1%, среди "уехавших" – 43,5%) и они могут адекватно оценивать ситуацию.
Кроме того, остающиеся в Беларуси белорусы гораздо оптимистичнее смотрят и на перспективы возвращения беларусов из-за рубежа, нежели сами представители диаспоры.
О том, что после падения режима Лукашенко в Беларусь вернется половина и больше «уехавших», говорят 58,9% остающихся в Беларуси, а вот считающих так представителей диаспоры только 45%.
Белорусской диаспоре стоило бы позитивнее смотреть на самих себя и более оптимистично оценивать результаты своей работы. Тем более, что остающиеся в стране протестные беларусы дают почти карт-бланш и верят в тех, кто был вынужден покинуть Беларусь.