До событий 2020 года эта история считалась самой мрачной в современной белорусской политике.
Юрий Захаренко был первым главой МВД Беларуси, он ушел в оппозицию Лукашенко и последние месяцы перед исчезновением пытался создать организацию недовольных Лукашенко бывших силовиков. 7 мая 1999 года его похитили и увезли на машине, его тело так и не нашли.
Бывший глава ЦИК Виктор Гончар ушел в оппозицию к Александру Лукашенко и в последние месяцы перед своим исчезновением пытался созвать Верховный совет и провести альтернативные президентские выборы — считая выборы с участием Лукашенко незаконными.
Гончар и его друг, бизнесмен Анатолий Красовский были похищены неизвестными 16 сентября 1999 года — за три дня до предполагаемого заседания Верховного совета. Тела Гончара и Красовского так и не нашли, только автомобиль со следами крови.
Силовики также причастны к исчезновению и гибели 7 июля 2000 года телеоператора Дмитрия Завадского, он работал на российском ОРТ (сейчас «Первый канал») вместе с одним из главных критиков Лукашенко 1990-х — журналистом Павлом Шереметом. По делу Завадского по 10 лет в Беларуси получили двое офицеров МВД, не признавших свою вину.
Официальное расследование остальных исчезновений ничего не дало. В 2004 году спецдокладчик ПАСЕ Христос Пургуридес пришел к выводу, что Захаренко, Гончара и Красовского похитил спецотряд силовиков под командованием подполковника Дмитрия Павличенко, и все это произошло с ведома руководства страны. Доклад никак не способствовал раскрытию этих преступлений в самой Беларуси.
В независимых белорусских СМИ спецотряд стали называть «эскадроном смерти». Эти исчезновения стали важной частью истории страны. В июле 2020-го белорусский ресторатор Вадим Прокопьев записал видеообращение, ставшее одним из катализаторов последующих массовых протестов. Там была фраза: «Белорусов больше в наперстки не облапошить. Даже самые аполитичные из нас фамилии убитых повторяют без ошибок: Захаренко, Гончар, Завадский, Красовский».
В 2019 году экс-боец СОБР Юрий Гаравский бежал из Беларуси и в интервью DW (признана в России «иностранным агентом») рассказал, что был участником этого отряда.
Это интервью и легло в основу нынешнего дела, его возбуждения добились белорусские и международные правозащитники. В Швейцарии оно рассматривается, потому что законы страны позволяют использовать признак экстерриториальности и рассматривать события, произошедшие за ее пределами.
Таким образом, все события тех дней будут впервые задокументированы судом, а значит, в будущем это может использоваться против непосредственных исполнителей и заказчиков.
Дело рассматривается по статье «насильственное исчезновение» — эта статья появилась в Уголовном кодексе Швейцарии в 2017 году, приговоров по ней еще не было.
В описании дела говорится, что если вина Гаравского будет доказана судом, то прокуратура просит приговорить его к трем годам лишения свободы, из них два — условно. А если его заявления суд сочтет не доказанными и сделанными для того, чтобы ввести правосудие в заблуждение, то Гаравский может получить девять месяцев условно.
Гаравский сотрудничает со следствием и судом, он говорит, что рассчитывает на условный срок, так как не принимал участия непосредственно в убийствах.
Первый час заседания коллегия судей допрашивала Гаравского. Тот появился в зале незадолго до начала заседания, одетый в синюю толстовку с капюшоном, глаза скрыты за массивными темными очками. Гаравский пришел с костылем в руке, у него травмировано бедро, в начале заседания он попросил разрешения периодически вставать. Дочери убитых оппозиционеров Елена Захаренко и Валерия Красовская сели в первом ряду небольшого зала заседаний, прямо за спиной Гаравского.
Вопросы задавал председательствующий, Гаравский отвечал через переводчицу. Впрочем, бывший СОБРовец за годы в Швейцарии немного выучил немецкий и смог назвать свою дату рождения — 7 сентября 1978 года, уточнить, что он не женат, работает, но не хотел бы говорить где. Гаравский также сказал, что хотел бы воспользоваться своим правом не отвечать на ряд вопросов.
Далее судья попытался разобраться в структуре вооруженных сил Беларуси, и здесь Гаравский ему помочь не смог. Судья пробовал понять, почему в армии Беларуси есть внутренние войска, где и служил срочником Гаравский. «Чем батальон огневой поддержки отличается от военного, если вы всему там учились вместе?» — спрашивал судья. «Не могу объяснить», — отвечал Гаравский.
Судья пытается выяснить у подсудимого, что такое «сводный отряд быстрого реагирования», это чтобы задерживать преступников? Гаравский ему отвечает, что это не совсем так, это просто когда «солдаты тренируются». Вопросы судьи, а зачем тренироваться и кто же тогда задерживает, подсудимый переадресовал президенту Беларуси.