Фактор авиации
Российская авиация вернулась на поле боя как серьезный фактор — речь идет уже не только о действиях Су-24 или Су-34 по Харькову или пограничных районов Сумской области, но и о сбросе чугунных бомб „Грачами“ Су-25 на Часов Яр — то есть, непосредственно на линии фронта.
Часто российские бомбы сходят не там, но большинство все же долетает до приблизительной цели.
И сейчас россияне ограничены даже не количеством бортов, а количеством корректируемых бомб.
Быстро и надежно предотвратить угрозу от российской авиации не получится даже при условии появления у ВСУ первых F-16.
У российских пилотов больше летного опыта, более опытные наземные службы, чем быстро переобученные украинские, больше взлетно-посадочных полос в европейской части России.
А также есть самолеты ДРЛО (дальнего радиолокационного обнаружения) — хотя Украина и сбила два из них и, вероятно, повредила еще несколько во время капремонта на земле. Но эти борта поднимутся в воздух, когда начнется борьба за инициативу в небе.
Поэтому быстрое противодействие российской авиации вряд ли возможно — эскадрильи западных самолетов будут прибывать в Украину постепенно, а пилоты готовятся в течение 10-месячных циклов. И вводить в бой эти самолеты также будут постепенно.
Но делать засады с малых высот на носителей бомб, сбивать крылатые ракеты и дроны-камикадзе, прорвавшиеся через украинскую ПВО, проводить разведывательные миссии, „раздавать“ РЭБ и нести противокорабельные ракеты все же будет лучше на западных самолетах с интегрированными прицелами в шлемах пилотов и бортовыми РЛС.
F-16 в любом случае существенно новее МиГ-29, которыми сейчас воюют Воздушные силы ВСУ.
Дроны и удары по тылу
Угрозой с воздуха остаются и российские дроны-разведчики Supercam и Zala, которые часто работают в оперативном тылу ВСУ у третьей линии обороны — они имеют новую оптику (возможно, иранскую) и завязаны на оптический канал, чтобы не попадать под давление РЭБ.
Именно по их „глазам“ прилетают баллистические ракеты — „Искандеры“ или их северокорейские аналоги, нередко кассетные.
Это бывало и раньше — например, удар в Покровске по поезду во время загрузки или дальние удары „Ланцетами“ по самолетам на аэродромах.
Но в последнее время количество ударов по украинскому тылу заметно возросло.
„Прилетает“ по путепроводам, железнодорожным мостам и всему, что похоже на расположение украинских войск.
Периодически россияне повторно бьют по тем же местам, чтобы нанести потери спасателям ГСЧС.
Постсоветский противовоздушный арсенал Украины для ЗРК „Оса“, „Стрела“ или комплексов „Тунгуска“ с ракетами с наведением по фотоэлементу или с подрывом неконтактных взрывателей у цели хорошо показал себя в этой войне против различных дронов. Но эти тысячи ракет, доставшихся Украине от СССР, заканчиваются.
Так же исчерпывается запас „Стингеров“ после атак сотен крылатых ракет, „Шахедов“, „Орланов“ и других разведывательных дронов. То, что получила Украина, можно ориентировочно оценить в 5-7 лет производства этих ПЗРК по состоянию на 2022 год.
При этом даже США используют сейчас „обратный инжиниринг“ и восстановление списанных ПЗРК, чтобы пополнить складские запасы, пока новое производство выйдет на запланированный уровень.
А пока есть дефицит со средствами ПВО, все больше российских беспилотников проникает в тактический и оперативный тыл ВСУ, имея возможность наводить высокоточное оружие и баллистику.
Помощь Запада
Западная помощь Украине, несмотря на политические трудности, продолжается.
Надо понимать, что США не снимают Киев с баланса, несмотря на ожесточенность собственной внутриполитической борьбы.
Параллельно сейчас на Западе заключаются контракты на боеприпасы, в Германии возобновляется производство „умных мин“, а завод снарядов 35×228 мм для „Гепардов“ выйдет на плановую мощность в середине 2024 года.
Так же идет работа по локализации производства „Байрактаров“ в Украине.
Эти беспилотники успешно зарекомендовали себя во время полномасштабного вторжения, и их продолжают применять для различных задач.
Хотя в нынешних условиях они все же более эффективны как разведчики-корректировщики или даже как носители РЛС с АФАР, то есть как радиолокационные станции с „активной фазированной антенной решеткой“ — устройством, которое может одновременно мониторить воздушное пространство, делать картографию и ставить электронные помехи противнику. Именно такую модернизацию сейчас делают поляки с итальянским оборудованием.
Остается и „коалиция дронов“, в рамках которой Франция, Германия, Великобритания и другие страны-тяжеловесы присылают Украине сотни дронов-камикадзе и разведывательных аппаратов.
Европа расширяет производства пусковых установок для Patriot — украинские батареи и „Европейский небесный щит“ (проект усиления ПВО европейских стран НАТО — Ред.) потребуют мощностей и специалистов.
Кроме того, Польша, Германия, Румыния, Испания и Нидерланды собираются приобрести до тысячи ракет PAC-2 GEM-T с возможностью „работать“ по баллистическим целям с неконтактным взрывателем.
Что касается снарядов, то есть перспективы получить 1,5 млн 155-мм боеприпасов от стран ЕС, в том числе и за счет „чешской инициативы“.
В то же время уместно вспомнить, что в 1990-х арсеналы США с прицелом на войну с Советским Союзом составляли 10 млн штук 155-мм снарядов — поэтому, вероятно, эти запасы все еще можно найти.
Сегодня в Европе четыре страны выпускают 155-мм снаряды: Великобритания (BAE Systems), Германия (Rheinmetall), Франция (Nexter) и Финляндия вместе с Норвегией (Nammo).
У финнов, например, заказы расписаны на шесть лет вперед — покупаешь сегодня, а очередь рассчитана до 2030 года.
У всех производителей снарядов объемы значительно растут, инвестиции идут.
А это индикатор, что европейская промышленность на самом деле работает и готовится работать в поддержку Украины.
Последние пакеты помощи от Германии являются лучшим барометром того, что происходит у партнеров Украины — 130 БМП Marder модернизированных до версии „1А3“ и несколько сотен дронов поехали на усиление ВСУ.
Военная промышленность России
Но параллельно и россияне продолжают мобилизовать свой тыл — в российских новостях идут бесконечные сообщения, что бывшие заводы западных компаний в РФ начали производить порох, а хлебозаводы — дроны.
Конечно, в таком производстве будут дефекты, срывы сроков и прочие нюансы.
Впрочем, техника и вооружение все равно активно поступают в российскую армию.
Запуск до 500 „Шахедов“ в месяц и 180 ударов управляемыми бомбами в сутки — это также индикатор тенденций в войне.
В соцсетях появляются видео экипировки убитых российских солдат — у них есть цифровые рации, уже неплохие аптечки, ночные прицелы, керамические плиты бронежилетов, наколенники. И это у пехоты, а не у спецназовцев.
Ощутимая разница с мобилизованными образца 2022 года со жгутами Эсмарха.
Россияне адаптируются к войне и при этом оснащают свою армию.
В таких условиях Украине надо изо всех сил „бежать, чтобы оставаться на месте“.
Способность мобилизовать тыл и вести тотальную войну, а не висеть только на ресурсах ЕС и США, может много значить для будущего Украины.
Ведь речь идет о фундаментальных для Украины вещах — даже не о том, чей будет Угледар или Токмак. А о выживании.
Если Россия сможет наступать вглубь Украины — она будет это делать.
Если россияне смогут превращать Херсон или Харьков в руины бомбами с УМПК и реактивной артиллерией — они будут это делать.
Ракетные удары
Очевидными планами россиян на эту летнюю кампанию будут массовые пуски ударных дронов и залпы баллистики с сосредоточением по одной цели.
Как это уже было со Змиёвской или Трипольской ТЭС — банально истощить ПВО в одном секторе и ударить ракетами по конкретной цели, выводя ее из строя на многие месяцы.
Здесь цель россиян — удар по энергетике с влиянием на экономику и ВПК Украины в то время, когда она начинает интенсифицировать производство собственных вооружений.
Москва хочет повлиять на это, разрушая энергетику, поскольку ее зимняя кампания обстрелов по рассредоточенным заводам была менее эффективной — Украина продолжает производство дальнобойных беспилотников, морских надводных дронов и САУ.
Направления наступления
Часов Яр и его высоты являются воротами на Константиновку и далее в Славянско-Краматорскую агломерацию.
Россияне там имеют возможность прятаться в руинах Бахмута и накапливать силы, а также работать из-за города бомбами.
Они будут пытаться выбить ВСУ возле Клещеевки и форсировать канал Северский Донец-Донбасс.
Россияне не отказались от плана выйти здесь из плотной застройки и далее вырваться на оперативное пространство.
А наступление на Купянск — это борьба за логистику.
Если ВСУ там отобьются, это уже будет угрозой российским линиям — в окрестных лесах трудно выкопать три линии бетонных укреплений.
Наконец, участок фронта Кременная-Сватово — это важная артерия, „предполье“ железнодорожной ветки на Старобельск.
Россияне хотят продвинуться здесь, чтобы ВСУ не били железную дорогу „Хаймарсами“ и дронами.
Россияне тратят огромные ресурсы в атаках на села и посадки в этом районе и до Купянска. Они пытаются отодвинуть высокоточное вооружение ВСУ от линии железной дороги.
Кроме того, армия РФ несколько раз с прошлого года пыталась продвинуться под Угледаром, регулярно оставляя там десятки единиц техники, в том числе танки Т-72Б3 выпуска 2022 года, и старые Т-55.
То есть будет идти позиционная война в стратегически важных секторах — большую роль будут играть не только инженерные укрепления, но и наличие военного „валового продукта“: мин, тяжелого пехотного вооружения, вагонов снарядов.
Как готовиться тылу
Именно поэтому будет важной мобилизация украинского тыла.
Возможно, будет смысл просить у союзников станки и проводить реформу ПТУ (например, в первую смену там будут учиться студенты, а в две другие будет идти производство для ВПК).
Другой вариант — децентрализация и перенос производства в пригород. Организовать на одном предприятии производство только корпусов и литья, на другом — взрывателей, а собирать все это на десятках небольших площадок.
Еще один теоретический вариант — перенос производства и создание в Восточной Европе рабочих мест для украинских беженцев.
В целом военное производство в условиях войны вполне реально — немцы во время Второй мировой наращивали ВПК под стратегическими бомбардировками союзников и могли производить сотни тысяч тонн бомб в год.
И речь тогда шла не об ударах 20 ракет в неделю — это удавалось делать во время многомесячных бомбардировок производств с десятками прямых попаданий в цеха.
А Украине сейчас нужно буквально все — „отверточная“ сборка грузовиков, разнообразные боеприпасы, мины для минометов и управляемые мины, различные паллиативные пусковые установки ПВО под ракеты „воздух-воздух“, приспособленные для пусков с земли, сотни дальнобойных дронов и десятки ракет (например, „Нептуны“ для стрельбы не только по морю, но и по земле).
Из фронтовых видео заметно, что во время атак российских танков их накрывают либо артиллерийским огнем, либо FPV-дронами, а пусков ПТРК (противотанковых ракетных комплексов) не слишком много.
Хотя все условия для них в степях есть. Однако запасов не так много — и это несмотря на большие арсеналы США и стран ЕС.
Но фаза „войны на истощение“ такова, что закончиться может все.
Поэтому Украина должна не зависеть от внутренней политики других стран, а сделать все, чтобы максимально производить дома то, производить реалистично.
А то, что не удастся делать в Украине, — покупать в кредит, реэкспортировать и скупать оружие у стран Персидского залива с доплатой за срочность.
Россия действительно проиграла ту „быструю“ войну против Украины, которую планировала в 2022 году. Но Кремль стремится либо заморозить ситуацию, провести работу над ошибками и попробовать снова.
Либо банально передавить ВСУ собственными ресурсами на поле боя — человеческими волнами и массивами техники.
Параллельно они накапливают ракеты для ударов по тылу и ЖКХ.
И оснащают новые подразделения — танковые и артиллерийские бригады и полки (пусть на основе устаревших гаубиц Д-1 и танков Т-55, но это все равно оружие).
Москва настроена на затяжную кампанию — возможно, техники у россиян хватит лишь до конца года (учитывая количество „гольф-каров“ и других неожиданных машин, которые они сейчас используют из-за недостатка штатной бронетехники).
Но Кремль, похоже, поставил все на кон этой войны. И россияне готовы потратить все свои ресурсы на годы вперед, чтобы занять максимум украинских территорий.
Поэтому в войне еще ничего не решено и ничего не закончено.
Украинцев ждет непростое лето.