Близнецы
Главная больница английского города Честер, расположенного недалеко от границы с Уэльсом. Неонатальное отделение. Здесь, в кувезах, инкубаторах, куда подается кислород и где поддерживаются постоянные температура и влажность воздуха, лежат недоношенные дети или новорожденные с заболеваниями.
Обычные звуки здесь — это писк мониторов, измеряющих частоту дыхания, пульс и уровень кислорода в крови, и шуршание кислородных аппаратов.
Близнецы E и F (их имена мы не называем специально, чтобы сохранить анонимность семей) родились на семь недель раньше срока и весили меньше полутора килограммов каждый. „Мы были одновременно взволнованы и счастливы“, — описывала свои чувства их мать. Она прошла через несколько безуспешных попыток ЭКО (искусственного оплодотворения) и уже смирилась с тем, что никогда не сможет забеременеть, как вдруг узнала, что ждет двойню.
На пятый день жизни близнецов, женщина спустилась в неонатальное отделение с молоком для младенцев и услышала крик и плач. „Это было шоком, потому что я никогда не слышала… — она делает паузу, — чтобы ребенок так плакал. А потом я вошла в комнату и поняла, что это мой ребенок. Я подошла к нему, и у него была кровь вокруг рта“.
Дежурившая в тот момент медсестра посоветовала матери не волноваться и пойти в свою палату — скорее всего, сказала она, это трубка для кормления натирает горло, и врач уже вызван, чтобы исправить ситуацию. Но лучше ребенку не становилось — его состояние резко ухудшалось. Впоследствии медсестра говорила, что никогда прежде не видела, чтобы ребенок так истекал кровью — мальчик потерял четверть всего объема и умер.
„Я представить себе не могла, что он умрет, — говорила его мать. — [...] Наш маленький боец дышал без поддержки, набирал вес. Я была в шоке, замешательстве и оцепенении. Как он мог так внезапно умереть после того, как мы провели целый день, обнимая его?“
Родители не успели оправиться от шока, когда, всего сутки спустя, резко начало ухудшаться состояние их второго ребенка. „Пожалуйста, пусть это не повторится“, — подумала его мать. „Я провела всю ночь рядом с младенцем, пристально наблюдая и надеясь, что его сердцебиение стабилизируется. Это был кошмар наяву“. Второй ребенок выжил.
Дежурившая в те дни медсестра Люси Летби с большим вниманием отнеслась к семье, потерявшей одного из детей. Как принято в больницах в таких случаях, она помыла и одела умершего мальчика. „У них [родителей] в тот момент не было одежды, поэтому мы нашли для него одежду в отделении“, — вспоминала она.
Медсестра сделала отпечатки ладоней и ног ребенка, посмертную фотографию. В коробку воспоминаний она положила плюшевого мишку.
Три года спустя около 6 часов утра в доме семьи раздался звонок. Его содержание передала мать близнецов: „Нам сообщили, что медсестра, которой мы доверяли, намеренно убила нашего ребенка“.
„Подозрительные“ смерти
Смерть одного из близнецов стала четвертым за то лето случаем, которые впоследствии рассматривали как „подозрительные“.
Похожая история произошла всего за два месяца до этого: также двое близнецов, родившихся раньше срока, попали в неонатальное отделение. Также, спустя всего несколько дней, — резкое ухудшение состояния. Первый ребенок („ребенок А“) умер, не прожив и часа. Спустя чуть больше суток после этого начало ухудшаться состояние второго близнеца. Врачи реанимировали девочку в течение 28 минут, она выжила.
Всего несколько дней спустя в том же самом отделении внезапно умер другой недоношенный ребенок. А в конце июня — еще один.
Одна из медсестер неонатального отделения тогда написала другой сообщение, что произошедшее не укладывается у нее в голове: „Второй [умерший] ребенок был крошечным, очевидно, с внутриутробными нарушениями. У третьего был сепсис. Но первый не укладывается у меня в голове“.
Мать этого ребенка („ребенка А“) поступила в больницу на тридцать первой неделе беременности — ей пришлось сделать экстренное кесарево сечение в больнице графини Честерской из-за резкого повышения давления.
На следующий день после появления близнецов на свет руководство больницы попросило выйти на ночную смену опытную медсестру Люси Летби — она должна была заменить коллегу. Ей поручили заботу о ребенке А.
Медсестра, которая ухаживала за ребенком днем, говорила, что в ее смену пупочный катетер, через который подавался физраствор, был дважды установлен неправильно, а врачи были заняты и не смогли оперативно поменять его. В конечном счете врачи установили центральный катетер, и Летби вместе с коллегой начали подавать физраствор. Спустя двадцать минут Люси и еще одна медсестра, находившаяся в отделении, заметили, что уровень кислорода у ребенка начал падать, а кожа покрылась пятнами. Врач, установивший катетер, начал волноваться: не слишком ли устройство близко к сердцу ребенка, поэтому вынул его. Однако ребенок умер. „Это было ужасно. Он умер так внезапно, неожиданно, сразу после передачи смены“, — писала Люси Летби коллеге (эти переписки были оглашены в суде).
Вскрытие показало, что у ребенка были перекрещенные легочные артерии — это структурная аномалия в организме, которая, однако, не объясняет, что же именно произошло. Также патолог установил „четкую временную связь“ между установкой центрального катетера и ухудшением состояния ребенка.
Точную причину смерти установить тогда не смогли.
„Всегда хотела работать с детьми“
В начале июля внутренняя проверка показала, что единственным человеком, который был на смене во время всех необъяснимых детских смертей, была медсестра Люси Летби.
Ей 34 года, она родилась в городке Херефорд в срединной Англии, неподалеку от границы с Уэльсом, где окончила сначала школу, а потом и колледж. Летби первой в своей семье получила высшее образование, отучившись на медсестру в университете Честера. „Я всегда хотела работать с детьми“, — объясняла она присяжным в суде.
„Ее мать сама рожала Люси очень тяжело, и Люси была очень благодарна за свою жизнь медсестрам, которые, вероятно, помогли спасти ее“, — говорила Би-би-си Дон Хоу, подруга Летби.
Во время учебы Летби прошла несколько стажировок, большинство из которых — в той самой больнице в Честере, где она начала работать на полную ставку в январе 2012 года. А весной 2015-го она получила квалификацию, необходимую для работы с младенцами, которым требуется интенсивная терапия.
„Мы думали тогда так: „Слава богу, что Люси была на смене“. Потому что она действительно хорошо показывала себя в кризисных ситуациях“ — рассказал заведующий педиатрическим отделением Рави Джаярам журналу New Yorker. Он добавил, что Летби имела хорошую репутацию среди медсестер. Позже именно Джаярам обратил внимание, что Люси Летби единственная ухаживала за всеми погибшими детьми, и стал ключевым свидетелем обвинения.
По подсчетам самой Люси, за год в этой должности она ухаживала за сотнями новорожденных, прежде чем ее отстранили от работы в отделении и перевели на административную должность по распоряжению руководства больницы. Тогда причины, по которым в неонатальном отделении умерло столько младенцев, были не до конца понятны.
„“Знаете, что забавно? — вспоминает Джаярам собственные слова, сказанные коллегам. — На смене была Люси Летби“. После этого все переглянулись: „Это всегда Люси, да?““
Друзья, знающие Летби еще со школы, не верят, что она имела отношение к смерти новорожденных. Родители ее пациентов рассказывали, что медсестра казалась им милой, добросердечной, искренне переживающей за детей. Но в отделении, где работала Летби, после нескольких смертей новорожденных, когда мониторы издавали необычный сигнал, коллеги начали переглядываться: „Интересно, а Люси сегодня на смене?“.
В голову не могло прийти
До лета 2016-го в отделении продолжали фиксировать странные смерти новорожденных. Последний случай произошел в июне. Люси Летби вернулась с отдыха на Ибице и уже на следующий день заступила на смену.
Ей поручили заботиться о двоих новорожденных — тройняшках, которые родились на 33-й неделе, а также еще одном ребенке. В тот день она также обучала студентку, которая, по словам самой Летби, не отходила от нее ни на шаг. Через семь часов после начала смены у одного из тройняшек резко упал уровень кислорода в крови, а на груди появилась сыпь. Летби позвала на помощь, но ребенок умер, несмотря на сердечно-легочную реанимацию.
При вскрытии обнаружили сгустки крови, предположительно, образовавшиеся в результаты травмы печени, которая, как тогда установили, образовалась в ходе попыток реанимировать ребенка. Коронер заключил, что смерть наступила от естественных причин и брюшного кровотечения.
На суде обвинение оспаривало это заключение: „Коронеру и в голову не могло прийти, что медсестра могла убить ребенка в неонатальном отделении“.
Впоследствии причину смерти новорожденного пересмотрел патологоанатом и пришел к выводу, что ребенку ввели воздух в кровь.
На следующий день Люси Летби заботилась о двух выживших тройняшках. Ей показалось, что у одного из детей есть вздутие живота, что может быть признаком инфекции. Ее коллега, которому она рассказала об этом, предположил, могло ли состояние детей быть связано с инфекцией, на которую не действуют известные антибиотики, применяемые в стационарах. „Ты в порядке?“ — спросил Люси коллега. Люси ответила, что в порядке, но не хочет сейчас находиться в больнице — она неоднократно говорила коллегам, как тяжело воспринимает детские смерти, и переживает, что это происходит в ее смену.
Врач пришел проверить ребенка со вздутием живота. Когда он находился в помещении, у ребенка упал уровень кислорода. Новорожденного оперативно подключили к аппарату искусственной вентиляции легких. Было решено перевезти его в другую больницу. Пока ждали транспортную бригаду, стало очевидно, что у ребенка коллапс легкого — возможно, из-за некорректно установленного давления на аппарате вентиляции.
По данным издания New Yorker, мать тройняшек позднее сказала, что видела, как один из медработников гуглил, „как вставить катетер через грудную клетку“, а один из докторов, участвовавших в реанимации, кашлял и чихал, прикрывая рот руками и не обрабатывая их после. Транспортировать ребенка в другую больницу не успели — он умер.
Люси Летби была „почти в таком же отчаянии, как и мы“, вспоминала женщина.
В качестве причины смерти ребенка коронер указал „недоношенность“, но эксперты, позже приглашенные стороной обвинения, заключили, что ребенку ввели воздух в желудок.
„Я — зло, я это сделала“
Люси Летби признали виновной в убийстве семи детей и покушении на убийство еще семерых. Присяжные совещались несколько недель после завершения одного из самых продолжительных процессов в истории Великобритании — он длился десять месяцев. Когда они вынесли решение по первому эпизоду — „виновна“, — Люси Летби посмотрела на своих родителей и расплакалась. Семьи погибших детей начали обнимать друг друга.
На суде сторона обвинения настаивала, что ее методами были введение воздуха в кровеносную систему, инъекции воздуха в желудок, перекармливание молоком и отравление инсулином.
Но многие не могут поверить в виновность Люси Летби по той причине, что в деле отсутствует мотив. Высказывались разные предположения на этот счет. И что ей нравилось „играть в бога“, и что она просто наслаждалась убийствами детей и реакцией их родителей, и что таким образом она пыталась привлечь внимание некоего врача, в которого якобы была влюблена, и что ей просто было „скучно“, если дети в отделении были стабильны. Все эти предположения с трудом вяжутся с ее милой внешностью, приветливостью, открытостью и сочувствием, которое она демонстрировала как на работе, так и в компании своих друзей.
Обвинение полагало, что самое логичное объяснение кроется в записках, обнаруженных в квартире Летби. Во время обыска следователи нашли лист бумаги, озаглавленный „Недостаточно хороша“. На странице были вперемешку написаны отдельные фразы: „Нет слов“, „Я не могу дышать“, „Клевета, дискриминация“, „Я никогда не смогу иметь детей или выйти замуж, я никогда не узнаю, что значит иметь семью“, „Почему я?“, „Я ничего плохого не сделала“, „Я убила их специально, потому что я недостаточно хороша, чтобы заботиться о них“, „Я — зло, я это сделала“. На суде прокурор Ник Джонсон предложил считать это признанием, хотя сама медсестра всегда отрицала свою вину.
Но источники газеты Guardian утверждают, что эти записи — не часть дневника Летби, а заметки, которые она делала по совету психотерапевта. Это распространенная практика в терапии, позволяющая выразить свои эмоции и чувства на бумаге. Это заставило некоторых экспертов считать, что использовать записки в качестве доказательств было некорректным.
В доме Люси были и другие листы с ее краткими мыслями, например: „Мы сделали все, что могли, но этого было недостаточно“.
На допросе медсестра назвала записки „способом выплеснуть свои чувства на бумагу“.
— Как вы сами думаете, вы сделали что-то плохое? — спросили Люси.
— Нет, [во всяком случае] не намеренно. Но я переживала, что они [вероятно, имеется в виду руководство больницы] решат, что я недостаточно хорошо работаю. Я думала, что, возможно, я что-то упустила, возможно, среагировала недостаточно быстро.
— Люси, вы написали, что специально их убили.
— Я не убивала их специально.
На суде обвинение указывало, что Летби вела себя порой странно, например, она проявляла повышенный интерес к семьям погибших детей и зачем-то искала их профили в соцсетях, спустя месяцы просматривая их фотографии.
Медсестра объясняла это тем, что ей было просто любопытно, потому что эти люди „не выходили у нее из головы“. В ее истории поиска не удалось обнаружить каких-то других подозрительных сочетаний слов.
Защита Люси Летби говорила, что в ее поведении не было ничего необычного. Например, указывал адвокат, три другие медсестры отделения ходили на похороны одного из детей.
Проблема объективности и статистики
В начале суда обвинение показало присяжным график: на одной его оси были отображены 25 случаев подозрительных смертей или резкого ухудшения состояния младенцев в период с июня 2015-го по июнь 2016-го, на другой — 38 медсестер, которые работали в тот период. Единственной медсестрой, которая была на сменах каждый раз, когда происходили эти случаи, была Люси Летби.
Как позднее написал журнал New Yorker, усомнившийся в объективности расследования и суда, именно этот график стал самым ярким доказательством обвинения.
В 2022 году Королевское статистическое общество выпустило доклад, в котором говорится, что такого рода доказательства могут приводить к неверным выводам. В ситуации, когда медицинского работника подозревают в убийстве пациентов, необходимо сначала исключить другие причины смерти и доказать, что убийство действительно имело место.
„Я понимаю, это кажется очень подозрительным, что она — единственная медсестра, которая связана со всеми случаями смертей. И люди задаются вопросом: какова вероятность того, что такое могло произойти случайно? Это не может быть совпадением, думают они, следовательно, это убийство. Проблема заключается в том, что люди не осознают, насколько часто такие цепочки событий — это совпадение, — говорит соавтор доклада, профессор криминологии и права Уильям Томпсон. — Какова вероятность, что вы выиграете в лотерею? Очень маловероятно. Но какова вероятность, что кто-то выиграет в лотерею? Очень даже вероятно“.
Еще одна проблема заключается в том, что следователи невольно могут быть предвзятыми. Например, рассматривая серию смертей в неонатальном отделении, где дети действительно нередко умирают, нужно принять решение: какие случаи считать „подозрительными“, а какие — нет, говорит Томпсон: „Поэтому необходимо, чтобы люди, которые определяют „подозрительность“ смертей, не знали, был ли в это время на смене подозреваемый“.
Свидетель обвинения
Дело в отношении Люси Летби строилось в основном на косвенных уликах, поскольку прямых доказательств фактически не было — никто никогда не видел, чтобы медсестра действительно вводила инсулин или воздух новорожденным, а коронер изначально не нашел доказательств насильственной смерти ни в одном из случаев.
На суде ведущим медицинским экспертом стороны обвинения выступал доктор Дьюи Эванс. „Младенцы не умирают внезапно“, — говорил Эванс Би-би-си. Обвинение указывало, что состояние младенцев ухудшалось внезапно, медицинский персонал видел, как необычно бледнела их кожа, некоторые младенцы кричали. Дети не реагировали на реанимацию так, как ожидали медики. А рентгеновские снимки выявили впоследствии воздух в кровеносных сосудах некоторых младенцев. Обвинение настаивало, что это однозначно указывает на воздушную эмболию — состояние, при котором пузырьки воздуха блокируют кровоток в сосудах, ведущих к жизненно важным органам.
Однако научных исследований на эту тему немного. Обвинение ссылалось на исследование 1989 года, в котором говорилось, что изменение цвета кожи у младенцев было связано с воздушной эмболией, но авторы исследовали всего 53 случая, и обстоятельства смерти этих детей отличались от обстоятельств смерти в больнице Честера.
Один из авторов той научной статьи, доктор Шу Ли позже сказал, что изменение цвета кожи детей не доказывает наличие воздушной эмболии.
Неонатолог Майк Холл, консультировавший адвокатов Летби и видевший все медицинские доказательства по делу, говорил, что нет доказательств того, что воздух, видимый на рентгеновских снимках, попал в организмы младенцев, пока они были живы.
Находящийся на пенсии доктор Эванс, главный свидетель обвинения, сам связался с Национальным агентством по борьбе с преступностью, чтобы предложить свои услуги эксперта. Защита просила не учитывать показания Эванса: адвокаты выяснили, что в другом деле его медицинское заключение было признано судом „бесполезным“. „Ни один суд не принял бы отчет такого качества“, — заключил судья. Сам Эванс с таким заключением суда не согласился. Он пояснил, что вообще не был в курсе, что его заключение будет использоваться в суде — по его словам, это было просто письмо, которое он отправил адвокатам.
В деле Люси Летби его показания были приняты во внимание.
Пятая в истории
Депутат от консерваторов Дэвид Дэвис позже сказал в парламенте, что „примерно на 90% уверен“, что Летби невиновна у смерти младенцев и должна повторно предстать перед судом.
Мать близнецов E и F, один из которых умер 4 августа 2015 года, на суде говорила: „Когда речь идет о неонатальном отделении, ты полагаешься на знания и опыт других людей, которые принимают решение о здоровье твоих детей. Особенно когда ты стал родителем впервые. Мы следовали всем указаниям, спрашивали даже разрешения прикоснуться к нашим детям во время посещений“.
Хотя второй ребенок выжил, у него серьезные проблемы со здоровьем. Родители считают, что это — результат отравления инсулином.
Из-за его серьезных проблем со здоровьем ребенок часто бывает в больницах, но мать никогда не оставляет его один на один с медицинским персоналом, хотя „логически понимает, что не все медсестры похожи на Люси“.
Родители не сомневаются, что именно действия медсестры привели к смерти их детей в больнице Честера.
Судья Джеймс Госс сказал, что, похоже, Люси Летби была „добросовестной, трудолюбивой, обладающей необходимыми знаниями и профессиональной“ медсестрой. Но она начала „расчетливую и циничную кампанию по детоубийству“, добавил он.
В октябре 2024 года расследование Би-би-си установило, что еще один младенец, за которым ухаживала Летби, был отравлен инсулином. Этот случай не был использован на процессе против нее.
Люси Летби стала пятой женщиной в истории Британии, приговоренной к пожизненному заключению без права на условно-досрочное.
