Приехавшая из России правнучка Бальмонта Наталья кратко и эмоционально выразила главный смысл события на Жверинасе:
- Ведь Литва спасла Бальмонту жизнь! Это случилось в начале 20-х годов прошлого века, когда посол Литвы в Советской России Юргис Балтрушайтис вывез его из Москвы в Литву на дипломатической машине. Ясно, что после революции в советской России поэта загубили бы. А теперь Литовская Республика стала первой в мире страной, которая поставила ему памятник. Спасибо тебе, Литва!..
Когда в 2005 году торжественно открывали мемориальную доску Льву Карсавину на доме № 2 по улице Диджейи, была очевидна плачевная ситуация, связанная с увековечиванием памяти русских деятелей науки и культуры Литвы. Согласно статистике городского самоуправления, в ту пору из 140 водруженных в столице мемориальных досок нашлись только три русских фамилии: певица Елена Чудакова (в общем списке литовских деятелей Театра оперы и балета), писатель Константин Воробьев и артист Василий Качалов. Русские журналисты сетовали тогда на то, что забыты и знаменитый бас Федор Шаляпин, выступавший в 1895 году в Вильне, и известный художник Мстислав Добужинский, учившийся в Виленской мужской гимназии, и выдающийся мыслитель ХХ века Михаил Бахтин…
В последние годы кое-какие сдвиги в сознании наших современников все-таки произошли. В 2005 году в Вильнюсском самоуправлении было подписано ходатайство Общества православного просвещения в Литве «Живой колос» об увековечении памяти Л. Карсавина, Ф. Достоевского, П. Столыпина и архиепископа Виленского и Литовского Тихона (Беллавина), будущего Патриарха всея Руси. Благодаря участию Русского культурного центра и поддержке Союза русских Литвы настало время вплотную заняться исследовательской работой.
Чтобы узнать точно, какой именно дом принадлежал Столыпиным, дом, где провел свои гимназические годы будущий премьер-министр и реформатор России Петр Столыпин, пришлось перелистать в Историческом архиве целые тома домовых книг с адресами домовладельцев с улицы Стефаньской (ныне Шв. Стяпоно)… И вот, в связи с открытием мемориальной доски Петру Столыпину в литовскую столицу приехал из США его правнук Николай Случевский, учредивший в то время в Москве Столыпинский центр…
С большим трудом обнаружились доказательства пребывания Федора Достоевского с молодой женой в Вильне на Пасху 1867 года. Как отрадно было узнать из дневника Анны Григорьевны о впечатлении, которое произвел наш древний город на великого писателя! Благодаря старым путеводителям было найдено место давно не существующей гостиницы, где останавливались молодожены проездом в Берлин, а также бывший кондитерский магазинчик, где супруги Достоевские разговлялись яйцами и пасхальной бабкой…
Но вернемся в ХХ век, к Бальмонту. Будучи полиглотом, поэт переводил литовские народные песни и сказки на иностранные языки, переводил и стихи современных ему литовских поэтов, делая их достоянием читателей всего мира. Он чувствовал свое родство с литовским народом, поскольку по отцу корни его генеалогического древа восходят к литовскому дворянскому роду. Поэт писал:
«О, как сладко, литвинки, литвины, перед вами мне было предаться
этой сказочной пляске смычка и печали, литовской и русской,
этой песне, в веках прозвучавшей, где разливная плещет река.
Я не верю в наследие злое, только верю: мы в творчестве – братья.
Да расширится дом ваш и сад!
Я пришел из степного разгула к вам, в янтарную вашу державу,
Чтоб сказать, что с Литвою я – брат!..»
Действительно, Бальмонт был неравнодушен к Литве, ее истории и культуре, и не раз признавался в этом: «Литовцы меня победили и завоевали. Я от литовского языка в восторге. Какое чудо! Какая сила! Какая нежность!.. Я целые дни утопаю в литовском языке. Кроме русского, ни один европейский язык не манит меня так своей силой и певучестью»,- писал поэт Константин Бальмонт в 1928 году Фаусту Кирше, председателю правления общества создателей искусства, объединявшего художников, музыкантов, писателей, деятелей театра Литвы.
«Я ведь не ошибался, когда говорил, что моя духовная связь с Литвой явится для меня новой страницей душевной жизни и творчества»,- писал поэт, посылая в Вильно стихи «Под знаком Литвы» по мотивам литовского фольклора, изданные им в Белграде и Париже.
Спрашивается, откуда у русского поэта, уроженца Воронежской области, основоположника русского символизма, такая любовь к Литве? Видимо, интерес к Литовскому краю, его истории и культуре у Бальмонта возник еще до революции благодаря влиянию литовского поэта и дипломата Юргиса Балтрушайтиса, с которым он был дружен в Москве. Балтрушайтис подарил Бальмонту краткую литовскую грамматику, которую тот старательно изучал. Большой литовско-русский словарь поэту найти не удалось, и он пользовался подаренным ему литовцами маленьким карманным, заучивая новые слова. Поэтическим итогом отношений Бальмонта с Литвой стал цикл стихотворений «Литва», который он посвятил Балтрушайтису.
Творческое вдохновение Бальмонта было неуемным. По словам Андрея Белого, «он ежегодно прочитывал целые библиотеки, писал регулярно каждый день, легко изучал языки…»
Подсчитано, что Бальмонт оставил в наследство 35 книг стихов, 20 книг прозы, всего 10 тысяч печатных страниц. Среди них – переводы литовских песен…
А летом 1939 г. на почту селения Капбретон на северном побережье Франции, где жил поэт с женой, от Ковенского «Содружества Музыки и Песни» поступила телеграмма: Бальмонта с супругой приглашали приехать в Литву. Там обретались друзья-литераторы, с которыми Бальмонта издавна связывали творческие узы. Среди них – писатель и народный поэт Людас Гира. …Когда уютный железнодорожный вагончик пересек литовско-польскую границу, оказалось, что одним махом французские пассажиры пересекли сразу как бы три пункта назначения: по-немецки пограничная станция называлась Вирбаллен, по-российски - Вержблово, а по-литовски – Вирбалис, ныне Кибартай. Загремели трубы военного оркестра – какой сюрприз! – это встречали Константина Бальмонта и его супругу… Объятия и рукопожатия с заочным другом и коллегой Людасом Гирой, гостеприимный прием в уютном и нарядном доме ковенских друзей, общение с собратом по перу Людасом Гирой.
«Какая высокая радость – быть в чужом доме как в своем, видеть улыбки, слышать горячие слова любви и дружбы, быть словно в юности, быть среди людей, в чьих жилах течет иная, не моя, не славянская кровь, однако же и мое сердце и их сердца, - вот вижу и чувствую, - бьются одним чувством, горят одним огнем, тем чистым огнем, в котором, расплавляясь, очищается самое золото»,- вспоминает Бальмонт.
А через неделю знаменитый заграничный гость читал перед собравшейся в Каунасском городском саду аудиторией лекцию «Литва и Песня», сопровождая ее своими виршами о Литве и Руси,- из книги, уже готовящейся к изданию в Париже.
Константин Бальмонт умер от воспаления легких 24 декабря 1942 года вдали от родины, от «милого придела», в оккупированном немцами Париже. Похоронен он на городском кладбище, на надгробной плите надпись по-французски: «Константин Бальмонт, русский поэт». В Вильнюсе на мраморной плите у подножия памятника Бальмонту – надпись на литовском языке: «В память о поэте Константине Бальмонте». Печально, но до сих пор русский поэт, первый среди поэтов-символистов русского Серебряного века, так и не удостоился быть отмеченным памятным знаком с благодарственными словами на его родном русском, на котором он мыслил и воплощал свои поэтические фантазии.
В сокращении. Полная версия статьи на сайте kolos.lt.