Уроженка Вильнюса после триумфа в Москве: Литва рулит!

«Когда я приехала в Россию, у меня был культурный шок, хотя мой отец из Орехово-Зуево, и я каждое лето проводила в Подмосковье, здесь живет моя бабушка. Но, тем не менее, это, конечно, очень разные миры — Вильнюс и Москва», - говорит уроженка Вильнюса Ксения Орлова, которая в этом году стала обладательницей престижного театрального приза в Москве «Золотая маска».

Награду актриса получила за лучшую женскую роль в спектакле режиссера Клима «Возмездие 12», поставленном в московском Центре драматургии и режиссуры.

В интервью DELFI Ксения рассказала, что первые уроки актерства ей преподали в студии Русского драматического театра Литвы, где она училась у Эдуарда Мурашова.

«Эдуард Васильевич так и остался для нас главным учителем, который дал нам всем большой заряд. И, думаю, недаром мы дружим и поддерживаем эту связь и вспоминаем его с большим трепетом, благодарностью и любовью. Эта студия для очень многих ее выпускников стала очень важным моментом в жизни», - рассказала Ксения.

Когда у девушки появилась возможность учиться в России, Ксения оказалась в Институте культуры, в Санкт-Петербурге. А через год поступила в ГИТИС, в Мастерскую Олега Кудряшова. К очень хорошо известному в Москве режиссеру Климу попала случайно, но именно в сотрудничестве с ним и родился их спектакль «Возмездие 12».

Сейчас в Москве идут три спектакля, где играет Ксения: «Камень» Филиппа Григорьяна в Театре Наций, «Бабушки» Светланы Земляковой в «Практике» и 5-часовое «Возмездие 12» Клима в Центре драматургии и режиссуры.

«В эти пять часов, в пение-проговаривание блоковских ямбов, в тени и отсветы зеркал оказывается вмещенной спрессованная и сжатая история ушедшей России, оглушенной винтовками ванек, развеянной черным вечером по белому снегу», - написала о спектакле обозреватель «Вечерней Москвы» Елена Смородинова.

- Ксения, расскажите, пожалуйста, как появился Ваш моноспектакль «Возмездие 12»...

- Этот спектакль создан на основании двух поэм «Возмездие» и «12» русского поэта Серебряного века Александра Блока. И, можно сказать, что делали мы его три года, хотя изначально не было такой цели поставить именно этот спектакль. Все шло в таком лабораторном процессе.

У режиссера Клима - особая система тренинга. К нему приходили актеры, и кому-то он говорил: «Ты можешь со мной работать», а кому-то: «Нет». Те кто с ним остались, в том числе и я, занимались с ним каждодневным тренингом и пели русские романсы, русские народные песни, а потом мы стали приносить поэзию. Так у каждого появился свой материал — у кого-то Маяковский, у кого-то - Есенин, у кого-то — тексты самого Клима. У меня — Блок. Сначала мы делали поэму «12», а потом уже добрались до «Возмездия». И к какому-то моменту, спустя три года, мы поняли, что можно выпустить спектакль.

- Ваш спектакль идет пять часов, как Вы чисто физически выдерживаете такую нагрузку?

- Физически можно выдержать, потому что я все-таки не шахту копаю... (смеется)

А спектакль выглядит следующим образом: в первом акте на сцене четыре стула и я. И еще свет. А во втором акте один стул, свет и я. В течение спектакля происходит несколько смен костюмов, то есть что-то снимаю с себя и вешаю на стул. Так что на самом деле это работа со словом, со звучанием, со светом. Это определенно поставленный свет, с которым я сама должна в том числе работать, находясь на сцене.

О том, как я исполняю блоковский текст кто-то написал, что это «мелодекламация», а кто-то — что это пение. Для меня это пение. Это, наверное, не оперное пение и не эстрадное, но все-таки это пение, оно и появилось из того процесса, когда мы пели романсы, народные песни, поэтому я считаю это пением.

Про себя же могу сказать, что я стараюсь придерживаться той системы, о которой мы говорим с Климом, которую он, если сказать громко, проповедует. Мы придерживаемся тех вещей, о которых он говорит на тренингах, говорим про тело, про голос, про звучание, в нашем лексиконе нет термина «держать зал».

Клим не работает по системе проектов, по крайней мере сейчас, это постоянная работа, тренинг, новые пробы. Это не система, когда мы собрались, сделали что-то и разошлись...

- В чем тогда проявляется его собственный уникальный почерк?

- Очень непросто объяснить... Мы приходим, проводим тренинг, иногда два, за очень редким случаем — три. Тренинг Клима длится около двух часов. Потом каждый репетирует что-то свое по очереди, остальные смотрят. Если попытаться это объяснить, то можно прозвучать нелепо.

Вроде как ничего в нем необычного нет, мы не стоим на головах и не сидим в позе лотоса, мы просто ходим по кругу и занимаемся руками, ногами, состоянием подвешенности, это в двух словах не опишешь. На самом деле он очень прост и внятен. У Клима определенная позиция, что ноги должны стоять на земле, а руки должны быть сильными и, может быть, это основное.

- А как Вы отреагировали на получение этой почетной награды — «Золотой маски»? Ведь Вы победили очень серьезных, именитых актрис — Алису Фрейндлих, Елизавету Боярскую...

- Я считаю, что слово «побеждать» тут не совсем подходящее, ведь побеждают на спортивной площадке. Это несколько другое, но я очень рада, что мы с Климом получили высокую оценку. Но опять же жюри — это не Господь Бог, это конкретные люди, это очень уважаемые люди - театральные критики, театроведы, артисты, и очень приятно от таких людей получить награду.

- Вы, будучи молодой женщиной, уже во многих областях себя попробовали — вы и актриса, и режиссер, и даже художник-постановщик...

- Вы знаете, никакой я не режиссер, просто однажды мы участвовали в фестивале NOA в Вильнюсе, и это была первая попытка режиссуры. Я год отучилась в Петербурге, где нам преподавали режиссуру, поэтому я не могу сказать, что я режиссер, в ГИТИСе в процессе обучения мы тоже что-то создавали сами, но участие в этом фестивале, была конечно, авантюрой. Это была электронная опера про спички, но я считаю, что спектакль особо не удался, но опыт был хороший.

Что касается художества, то рисование мне не чуждо. Просто так сложилось, что в спектакле курса сначала позвали одного художника, потом другого, и все они не подходили, а тут создателям понравилось, как я мелом могу нарисовать Петербург, и я это сделала. Так что все совпало.

А в принципе мне нравится заниматься театром как таковым, театральными процессами, все это мне интересно и, как мне кажется, важно. А если получается это делать, то надо делать.

- Давайте вспомним о том, как Вы начинали - это ведь была студия Русского драматического театра Литвы?

- Да, я посещала эту студию с 2000 по 2005 год, и люди, которые были в этой студии, и по сей день остаются моими ближайшими друзьями. Руководил тогда театром Владимир Тарасов, а потом Татьяна Ринкявичене. Во главе студии стоял актер Русского театра Эдуард Васильевич Мурашов, к сожалению, его уже нет в живых...

Эдуард Васильевич так и остался для нас главным учителем, который дал нам всем большой заряд. И, думаю, недаром мы дружим и поддерживаем эту связь и вспоминаем его с большим трепетом, благодарностью и любовью. Эта студия для очень многих ее выпускников стала очень важным моментом в жизни.

Времена тогда непростые были, но мы любили это все, мы любили быть в театре, мы были школьниками, которым все нравится, нравится там находиться, ходить на спектакли... Когда я приезжаю в Вильнюс, то всегда стараюсь прийти в Русский драм посмотреть спектакль, и хочу сказать, что мне просто нравится смотреть там спектакли, какими бы они ни были. Я вижу знакомых актеров и мне хорошо.

Я, например, рада за свою сокурсницу Ольгу Лапину, которая там работает и получила высокую награду - Театральный крест - за свой спектакль. Я была на спектакле «Тот, кто получает пощечины», и мне понравилось. Я также знаю, что в театр стали ходить не только русские, но и литовцы и поляки, и это тоже очень радует.

- Если продолжить литовскую тему, не могу не спросить о работающих в Москве литовских режиссерах — Римасе Туминасе, Миндаугасе Карбаускасе, — поддерживаете ли Вы с ними какие-то контакты?

- Нет, никаких, мы даже не знакомы. Они руководят репертуарными театрами, в которых я не работаю, а работаю я только на контрактной основе. Я не против репертуарных театров, но пока есть Клим, мне это очень ценно. А что дальше будет, неизвестно.

Но мне, конечно, нравится, что в Москве процент литовцев в театральном мире очень высок. Здесь нет столько латышей, эстонцев, белорусов или украинцев. И я горда сказать друзьям: Литва рулит!

- Оказавшись в России, Вы в большей степени ощутили себя "литовкой" или для Вас эта если не национальная, то географическая составляющая не так уж важна?

- Конечно, есть национальная составляющая, есть какие-то тонкости менталитетов, культура предков, которые за тобой стоят. И конечно, когда я приехала в Россию, у меня был культурный шок, хотя мой отец из Орехово-Зуево, и я каждое лето проводила в Подмосковье, здесь живет моя бабушка. Но, тем не менее, это, конечно, очень разные миры, разные города — Вильнюс и Москва.

Одновременно я недавно вернулась из Южной Кореи и могу сказать: мы одинаковые по сравнению с тем, какие разные мы, например, с корейцами. И, конечно, наши незначительные различия мы подмечаем, но когда ты видишь большую разницу, то понимаешь, что все мы в очень близком культурном контексте.

Возможно, поэтому так тесны культурные связи Литвы и России.

- Ксения, театральной Москве Вы известны в том числе и своими фестивальными инициативами. Одна из них пропагандирует идею «ночи в театре» — это «Театральная бессонница», другая — это фестиваль на заданную тему «Театральный альманах»... Как идут дела с этими проектами?

- После выпуска из ГИТИСа так сложилось, что я нигде не пригодилась как актриса, и мы с другом начали заниматься театральными проектами. Просто с нуля, с чашки кофе, фантизуруя, проворачивали мероприятия. И так это все родилось. Я не могу сказать, что эти проекты стали вселенски известны, но в театральном мире о них действительно знают.

И так как мы относились к этому как творчеству, а не к какому-то бизнес-продюсированию, то и проекты мы создавали по методу чуйки, все это возникало очень хаотично. Так, в один год у нас бывает пять-шесть мероприятий, а в другой — два. И мы не забыли об этих проектах, хотя они давно не проводились.

Сейчас мы как раз продюсируем глобальную «Бессонницу», которая будет больше, чем обычно. На этот раз мы объединим свои усилия с репертуарным театром — это начавший новую жизнь театр Станиславского на Тверской, он называется сейчас Электротеатр Станиславский и действует под руководством Бориса Юхананова. В театре одна из наиболее технически оснащенных площадок, и мы объединили усилия. Работаем с их актерами, прорабатываем идеи, это копродукция.

Премьера назначена на декабрь, и мы, конечно, хотели бы, чтобы «Бессонница» шла регулярно. Чтобы раз в месяц в Москве театр открывался ночью, а не просто поздно вечером. В 11 вечера — сбор гостей и так до 6 утра. И насколько я знаю, в мировой практике такого нету.

- Есть разве что «Музейная ночь»...

- Да, Музейная ночь, а тут у нас акция, и она не заканчивается в 6 утра. Но наша цель такая - создать полноценный спектакль, который идет ночью и который можно посмотреть только ночью. Я знаю, что в Париже есть «Мулен Руж», но «Мулен Руж» - это не драматический театр.

- А чем в этом театральном контексте для Вас ночь отличается от дня?

- Есть две составляющие — с точки зрения города и с точки зрения театрального искусства. Москва действительно живет 24 часа в сутки, и запрос на ночные события есть, просто в основном это тусовки, как и в любом мегаполисе. И это попытка сдвинуть это в сторону культурного мероприятия, не отменяющего танцев в антракте... То есть это не ночь, когда надо придти в вуали и сидеть выпрямив спинку. То есть мы хотим, чтобы эта составляющая праздника была, но чтобы основным наполнением ночи было культурное мероприятие, соприкосновение с театром.

А с точки зрения театрального искусства, ночь — это другая степень зрительского восприятия. Не спать ночью — это несколько непривычное состояние для зрителя, и погрузиться в 6-часовой театральный марафон в ночи, на наш взгляд, это какой-то выход из реальности и, возможно, более открытое восприятие театрального искусства.

Что касается «Театрального альманаха» — это фестиваль короткометражных спектаклей, созданных на какую-то тему. Но сейчас пока нет каких-то идей на эту тему, и мы не хотим придумывать что-то искусственно.

- Есть ли возможность какие-то спектакли, к которым вы имеете отношение, увидеть в Вильнюсе?

- Вы знаете, и тут должно все сложиться. Например, «Бессонницу» мы с Витасом Барейкисом привозили, но это был некоторый местный вариант, не совсем московский. Ее проводили мы на сцене вильнюсского «Крюка».

«Альманах» мы сделали в Драматическом театре в Вильнюсе в рамках акции «Молодежь против террора» и сюда приезжали коллективы из Польши, Беларуси, Москвы, были коллективы из Вильнюса... Но это опять же получился другой, нежели московский, «Альманах».

Но, к сожалению, пока что мои знакомства не позволяют мне привезти спектакль «Возмездие 12» или какой-то другой, а официальных предложений пока нет. Но если будут, то это будет замечательно.

- Спасибо за беседу.