- Какую концепцию истории Великого Княжества Литовского создают работающие на режим Лукашенка историки?
- Историки, которые работают на Лукашенко, формируют современный нарратив, который сконцентрирован прежде всего на Беларуси.
- Откуда страх перед литвинизмом в нашем обществе? Почему литовцы и белорусы до сих пор не поделили свою историю?
- В Литве до сих пор предпочитают смотреть на историю нашей страны с точки зрения исторической школы, которая сформировалась в межвоенное время в Каунасе и придерживалась националистических взглядов.
Адольфас Шапока, основоположник этой школы, предлагал искать в истории Литвы литовцев. Согласно этой точке зрения, историю Литвы ранее писали чужестранцы, которые „тянули одеяло на себя“, поэтому „литовцам надо это одеяло (историю – ред.) перетянуть обратно и выправить“. Так и хочется задать вопрос: как можно понять историю Великого Княжества Литовского (ВКЛ) из Каунаса, если в картине каунасской Литвы не было ни Вильнюса ни Тракай. Центры государственности Великого Княжества Литовского находились вне пределов границ „каунасской Литвы“. Поэтому современная Литва, в которой до сих пор доминирует та точка зрения, в которой литовцы как народ занимают центральное место, не готова к диалогу с другой версией своей истории, истории Великого Княжества Литовского.
В результате эти два исторических нарратива сталкиваются и тогда, когда какие-нибудь белорусские историки начинают говорить о литвинизме – у нас в Литве начинается плачь, крик и драма, что Беларусь пытается „прихватизировать“ нашу историю.
- Значит ли это, что мы, литовцы, все еще частично ищем свою идентичность? Или формула идентичности нуждается в обновлении?
- И да, и нет. Наша идентичность сформировалась давно, но она по сию пору остается под влиянием идей Адольфаса Шапоки. Каноничная „История Литвы“, которую написал Шапока, достаточно упорядоченная, но у нее есть несколько минусов. Об одном из них я уже вспоминал – это национализм. В отредактированной версии „Истории Литвы“ от Шапоки национализма, если так можно сказать, значительно меньше, но после прочтения его монографии „Старый Вильнюс: особенности истории города Вильнюса до конца17 века“, складывается впечатление, что в Вильнюсе жили только литовцы, а о других народах там говорится очень немного. А ведь два городских пригорода Вильнюса, русинов и немцев, точно населяли не литовцы. Пригороды находились в том месте, где сейчас Старый город, то есть фактически являлись центром города.
Поэтому нужно понимать, что, во-первых, версия истории, которую написал Шапока, была радикально литовской, а, во-вторых, Шапока жил и творил в тридцатые годы, когда тлел конфликт с Польшей. Одним из знаковых событий того времени для истории Литвы было возвышение личности Витаутаса как великого князя литовского. Этому событию сопутствовало формирование критического мнения о Ягайле, великом князе литовском и двоюродном брате Витаутаса. Почему? Напоминаю, что Ягайло женился на польской королевне Ядвиге. Профессор Гудавичюс говорил: „Витаутас вознесен в небеса, а Ягайло сослан в ад“.
Я придерживаюсь мнения, что нашу идентичность нужно пересмотреть, так чтобы она соответствовала времени в котором мы с вами живем. Сегодня по сравнению с тридцатыми годами прошлого столетия: Польша является совершенно другим государством, Литва - в составе Европейского Союза, не изменилась только Россия – она по-прежнему остается враждебной нам страной.
Грубо говоря, изменения гигантские, как в общественной так и политической жизни, а мы подчас пытаемся смотреть на все глазами событий почти столетней давности, когда Литва придерживалась изоляционизма и конфликтовала с Польшей. Пересмотреть нужно не только идентичность, но и наше мнение о том, кто является литовцем, а кто нет, пересмотреть нужно и каноны литовской культуры. Нам нужно ответить на вопрос, что нужно знать о истории и культуре Литвы, о нашей идентичности – беженцам, которые приезжают в нашу страну. Тем временем, согласно идеям Шапоки и его сторонников, Литве требуется лавировать между тремя государствами – Россией, Польшей и Германией. Казис Пакштас (известный литовский географ, путешественник и общественный деятель – ред.) считал, что „в таком месте небольшому народу жить очень опасно“. С такими вот установками по нашей идентичности мы и живем до сих пор.
- Нужно ли и можно ли включить национальные меньшинства в повествование о современной истории Литвы?
- Если мы привержены демократическим ценностям, то нам необходимо согласиться с тем, что национальные меньшинства и общины должны быть заметными. Очень рано в истории Литвы появились немцы, поляки, евреи, караимы и татары. Эти народы вполне можно считать автохтонными для Литвы. В свою очередь русины, хотя и не могут претендовать на роль титульной нации, но занимают важное место в истории страны, причем занимают со времен Миндаугаса и Трайдяниса.
- Сегодня Литва и Польша партнеры, Варшава фактически является одним из основных союзников Литвы. Означает ли это, что Польша вновь приобретает влияние на жизнь Литвы, сравнимое с тем, что было во времена польско-литовской унии?
- Польша одна из самых влиятельных и больших стран региона, ее влияние в той или иной мере ощущается на пространстве от Таллинна до Будапешта и Бухареста, поэтому не стоит удивляться что опасность с Востока, со стороны России, снова сближает и Литву и Польшу. Исторический опыт наших стран указывает на то, что, если мы не в состоянии достичь компромисса между интересами Литвы и Польши, то из-за этого выигрывают только силы с Востока. Думаю, что и литовские и польские политики это понимают.
На польских политиков скорее всего повлиял Ежи Гедройц (польский общественный деятель в эмиграции, политик – ред.), хотя мне кажется, что поляки до сих пор не всегда соглашаются с тем, что с моральной точки зрения Гедройц согласился отдать Вильнюс и Львов литовцам и украинцам, но тем не менее лидеры Польши по-прежнему во имя геополитического компромисса между Литвой и Польшей придерживаются той политики, которую создал Гедройц. Напоминаю, что Гедройц автор доктрины об Украине, Литве и Беларуси, согласно которой независимость этих трех стран является фактором, обеспечивающим независимость Польши. Если эти страны попадут либо вернуться в зону влияния России, то согласно этой доктрине, независимость Польши окажется под угрозой. Скорее всего, именно благодаря влиянию доктрины Гейдройца Польша решительно воздерживается от любых намеков на территориальные претензии к Литве и Украине.
История Литвы и Польши – это история компромиссов. Сама Уния в Люблине тоже была компромиссом между Польшей и Великим Княжеством Литовским. Вспомним Радзивилла Рыжего, который хлопнул дверями и отказался от переговоров с Польшей по Унии. Компромисс между Великим Княжеством Литовским и Польшей был достигнут и тогда, когда принимали Конституцию 3 мая (Конституция 3 мая 1791 года – ред.). История даем нам урок – что и Литва и Польша всегда могли договориться, все, что для этого нужно, это доброжелательность, стремление к компромиссу и понимание того, что во многом интересы наших стран сходятся.
- Профессор, давайте вернемся в наше время: что было бы, если бы Литва не вступила в НАТО и Европейский Союз и предпочла придерживаться нейтралитета?
- В двадцатые и тридцатые годы прошлого столетия, в период между Первой и Второй мировыми войнами, Литва была нейтральной, старалась держаться особняком, и чем это закончилось? Никто не будет уважать нашего стремления к нейтралитету, только глупцы могут сейчас рассуждать о нейтральности. Господи, нам надо радоваться, что мы оказались и в Европейском Союзе и в НАТО. По моему мнению, то что мы состоим и в ЕС и в НАТО – это одно из трех самых знаковых событий в истории Литвы. Вторым таким событием было то, что Литва смогла выдержать десятки лет натиска со стороны Тевтонского ордена, третьим – то, что произошла культурная революция, и литовский язык стал доминирующим, несмотря на давление со стороны польской, а потом русской культуры.
- На памятнике Тысячелетию России, который был установлен в Новгороде в 1862 году, среди князей есть и Гедиминас, и Ольгерд, и Витовт. Российская империя уже пыталась присвоить и включить историю Великого княжества Литовского в свой имперский нарратив?
- Да. Матвей Любавский, известный российский и советский историк, работал над историей литовско-русского государства. Не какого-нибудь государства, а именно литовско-русского. Русские, о которых говорит Франциск Скорина, это наши русские, граждане Великого Княжества Литовского, русский русскому рознь. Русские, которые жили в Полоцке или Киеве, совсем не похожи на русских из Княжества Московского. Нужно понимать, что современная Россия и россияне как небо и земля отличаются от русских, которые жили во времена Российской империи и русских Великого Княжества Литовского.
Давайте возьмем например Статут Великого княжества Литовского, он написан на нашем русском / русинском языке, который московиты не понимают, чтобы его понять им требуется перевод. Значит наш русcкий / русинский и их русский – это разные языки. Московиты наоборот - желают все обобщить и представить, что это якобы был один язык.
Есть подозрения, что Виленская археографическая комиссия, которая действовала в XIX и начале XX веков, способствовала уничтожению наследия католической конфессии и русской униатской церкви, так чтобы было невозможно понять, что во времена ВКЛ церковь подчинялась не Московскому патриархату, а Константинопольскому. Более того, церковь Великого княжества Литовского приняла решение подчиниться Риму, точнее Папе Римскому, и таким образом ее прихожане стали греко-католиками. Информация об этом изымалась из архивов и уничтожалась. Поэтому униаты сохранились только на той территории Речи Посполитой, которую аннексировала Австро-Венгерская империя.
Российская империя и СССР очень основательно поработали над нашей историей, но я уверен, что когда-нибудь вся пирамида лжи об истории Великого Княжества Литовского и его наследия, созданная московитами, рухнет.
Какой Рим из Москвы! Рим и Константинополь – это центры развития человечества, центры нашей цивилизации на протяжении тысячелетий, Москва такой статус получила только благодаря деятельности Сталина, диктатора СССР. На самом деле Москва и ее история – это прах, который пыжится и громогласно заявляет что он Третий Рим.
