Экономическая разруха
Журналистка Марина Терещенко, ранее проживавшая в Северодонецке, неоднократно писала про недавно захваченные Россией территории Украины. Она рассказывает, что сейчас россияне активно вытесняют гривну или используют расчеты в долларах. Например, в Старобельске, чтобы снять гривну с карточки (украинские пенсии, социальные пособия у людей, которые остались в оккупации), сумма конвертируется по курсу 1 гривна к 1,5 (в остальной Украине курс 1 гривна к 1,7 рубля). Для этого меняле пересылается на банковский счет сумма в гривнах, а валютчик отдает конвертированное уже в рублях. При этом комиссия колеблется в пределах 10-40%.
Продукты дорогие, к примеру, в Лисичанске килограмм колбасы стоит в районе 700 грн., тогда как такая же колбаса в Украине стоит 300 грн. за кг. На некоторую продукцию бытовой принадлежности ценник тоже достигает астрономической величины, скажем, дезодорант Old Spice стоит около 400 грн., а в Киеве его можно купить за 74 грн.
Но на некоторые продукты первой необходимости, например, хлеб, цена не такая устрашающая – 30 грн. батон против 15 грн. на украинской территории, также и картошка 25 грн. против 12 грн. в Киеве.
Помимо этого, резко подорожала одежда, ведь после оккупации оборвались связи с Харьковом, где предприниматели закупали вещи на оптовом рынке, а то, что привозят в захваченные города из Луганска гораздо дороже, и качество хуже.
Терещенко говорит, что с работой совсем туго, например, в Северодонецке люди не получают деньги, а работают за продуктовые пайки. В том же Старобельске рынок превратился в барахолку: люди продают то, что у них было, или то, что они наворовали.
"Не знаю, этично ли об этом говорить, тем более, это не всегда подтверждено фактами, но в Северодонецке "выносят" чужие квартиры и продают на рынке в Старобельске. Продают всё: пылесосы, лампы, одежду", – говорит Терещенко.
Жительница Сватово Ольга Яцина, выехавшая в июле на контролируемую Киевом территорию, рассказывает, что около половины населения из 17 000 жителей также покинули населенный пункт. Однако в город заехали беженцы из Северодонецка, Лисичанска, Рубежного.
При этом большая часть предприятий не работает, особенно, если это касается частного бизнеса. Скажем, маслоэкстракционный завод "Сватовское масло" или предприятие "Агрохим" вовсе эвакуировалось. Яцина продолжает – продуктовые базы открыты. В основном предпринимателей заставляют производить перерегистрацию. Имущество интернет-провайдеров "отжали". Работают коммунальные предприятия "Сватовотепло", "Сватовоблагоустройство", больницы, которых переподчинили "новой власти".
"Есть автобус на Луганск. Но чтобы поехать на ранее оккупированную в 2014 году территории, надо оформить пропуск в милиции. Для этого нужно пройти фильтрацию плюс снять отпечатки пальцев. Пропуск действителен 3 месяца, а потом заставляют делать паспорт "ЛНР", – говорит Яцина.
В свою очередь Терещенко рассказывает, что в Старобельске работают некоторые кафе. Набирают даже дворников, ведь проукраински настроенные сотрудники выехали, а на их место ищут других.
"Еще в Старобельске несколько филиалов украинских институтов (Луганский национальный аграрный университет, Луганский национальный университет имени Тараса Шевченко), но их оккупировали. Соответственно туда тоже набирается новый состав сотрудников. Я разговаривала с преподавателями, которые месяц сидели в жёсткой оккупации. Когда пришли с автоматами сказали, что завтра на допрос, то они просто собрались и выехали под обстрелами на территорию Украины. Преподавателей осталось мало", – говорит Терещенко.
По различным оценкам, около половины чиновников также выехали из Луганской области. Однако, есть и значительное число коллаборантов. Яцина уточняет, что несколько бывших украинских полицейских в Сватово перешли служить в "народную милицию ЛНР". Также с оккупантами сотрудничают бывшие чиновники, к примеру, знакомая Яциной до войны работала в городском совете, а сейчас трудится в "паспортном столе".
"Глава нынешней "администрации от ЛНР" – бывший глава райсовета. Также и другие чиновники. По большей части это выходцы из партии ОПЗЖ (сейчас эта пророссийская партия запрещена в Украине)", – говорит Яцина.
Ей вторит житель Северодонецка Владимир Черный, также сейчас живущий на контролируемой Киевом части Украины. Недавно он смог вывести своих родственников из оккупации, поэтому хорошо разбирается в тонкостях жизни за "русским железным занавесом". Поначалу в Северодонецке жило 8000 человек (всего до войны население города по оценкам составляло около 200 000 человек), но их число постоянно сокращается. Если судить по выпечке хлеба частными пекарнями, которое сейчас составляет около 1200 буханок в день, то число жителей после прихода российских войск уменьшилось наполовину.
Черный рассказывает о Северодонецке – поставки электроэнергии в некоторые районы оккупационная власть старается наладить, но из-за того, что множество домов были разрушены такие меры не очень удается реализовывать. То же самое и с водопроводом – во дворах бурят скважины, чтобы качать воду, а вот о центральном отоплении можно и вовсе забыть – трубопровод перебит, батареи протекают, а разбитые многоэтажки не дадут наладить отопительную систему.
"Чтобы связаться с родными и дозвониться местным приходится подниматься на 9-этажки и ловить Лугаком (мобильны оператор "ЛНР"). При том пополнить нереально – в Луганске или в России не могут своим же родственникам пополнить этот счет. Оттого там широко распространены ваучеры пополнения мобильника с кодом, какие были в ходу лет десять назад", – говорит Черный.
Сейчас оккупанты пытаются наладить работу завода "Азот" – по крайней мере нескольких цехов, но ничего особо не выходит. Остальные предприятия не работают и неизвестно, когда смогут функционировать. Черный говорит, что пенсионерам ехать особо некуда, но даже те уже думают, как покинуть свое место жительства.
"В Северодонецке явный трупный запах. Много трупов по городу разбросано. Если сейчас меры не примут, то будет, как чума – бактерии в воздухе. В Рубежном даже стали на этом бизнес делать – чтобы перезахоронить тело, погребенное во дворе дома, нужно заплатить 50 000 рублей", – рассказывает Черный.
Некоторые города и поселки настолько разрушены, что даже оккупанты заявили, что не будут их восстанавливать, скажем речь идет о Попасной. Также значительная часть поселков превращена полностью в руины, например, село Берестовое.
На оккупированных территориях началась выплата пенсии "ЛНР" в размере 7800 рублей (112 евро). К слову, дети в школах закончили учебный год по украинской программе, но аттестат выдали "ЛНР". С сентября оккупанты планируют в школах вводить российскую учебную программу, а из библиотек изъяли все книги на украинском языке. Также и часть преподавателей и директоров школ пошли на сотрудничество с россиянами, получая паспорт РФ. Если верить словам оккупационных властей, то около 10% граждан на новых захваченных территориях получили паспорт с двуглавым орлом.
Преследование и грабеж
Терещенко рассказывает, что первым делом россияне взялись за местных фермеров в Луганской области – их принуждали "делиться" урожаем, причем с огромным процентом – в Старобельске 30% урожая фермер должен был отдать, а остальное оставить себе. В Станице Луганской положение еще хуже – фермер отдавал 40% урожая.
"К моему знакомому фермеру подъехали к дому, позвали, забрали с собой на территорию бывшего городского совета, допрашивали его. Он не хотел отдавать свою сельскохозяйственную технику. Россияне сказали "хорошо", отпустили его, но в тот же вечер танком расстреляли его дом. Хорошо, что фермер с семьей был у соседей, поэтому выжил. Фермер отправил всю семью в эвакуацию (на тот момент это ещё можно было сделать через Северодонецк и Лисичанск) – в Донецкую область, а потом заграницу. После этого россияне забрали все, что хотели", – говорит Терещенко.
Помимо этого, русские активно воруют украинское зерно, оставшееся на оккупированных территориях. В прошлом году Луганская область имела рекордный урожай – 1,3 млн. тонн и около 45% урожая оставалось на момент оккупации на элеваторах и складских помещениях – сейчас это зерно активно вывозится в Россию.
По данным Луганской ОГА, на территории Луганской области до войны было 1075 сельхозформирований, из них 785 – это фермерские хозяйства, поэтому оккупантам есть чем поживиться. Также на оккупированной тогда территории остались большие активы – сельскохозяйственные земли, реконструированная Чернухинская птицефабрика и племенное птицехозяйство "Мирный".
"Как бы это не парадоксально звучало, но оккупанты сейчас забирают землю и технику у фермеров и создают колхозы. По советскому образцу. Честно, в голове не укладывается, как такое может вообще происходить", – говорит Терещенко.
Нередки и другие репрессии. Так многократно по оккупированным городам выслеживали бывших участников АТО, арестовывали их и направляли в подвал.
Но довлеют и над другими гражданами, так Яцина говорит, что бывшего мэра Сватово уже трижды забирали на допрос.
При этом некоторые случаи вообще поражают – неоднократно на вновь оккупированных территориях принуждают к мобилизации в ряды "армии ЛНР". Терещенко поясняет, что знает о нескольких случаях в Новоайдаре, когда забирали парней на фронт со словами "родину защищать".
"Среди тех, кто остался много с пророссийскими промытыми мозгами. К сожалению, я встретилась с таким высказыванием: "Мне то, что, тут же не стреляют? Какая разница?". Тот, кто был проукраински настроен и видел дальнейшую жизнь в Украине, выехали. Но, не нужно сбрасывать со счетов и множество заложников ситуации – люди не смогли выехать, но и не поддерживают российскую оккупацию", – говорит Терещенко.