Город Волчанск в Харьковской области Украины российские войска оккупировали в первый день полномасштабного вторжения в Украину – 24 февраля 2022 года. Город находится всего в 10 км от границы с Россией. В оккупации местные жители прожили до 13 сентября 2022 года, когда украинские войска в результате контрнаступления на Харьковскую область, освободили город.
В мае этого года российская армия вновь попыталась захватить Волчанск. Бои в городе и рядом с ним идут до сих пор. В конце мая агентство Associated Press опубликовало снятые с дрона разрушения, сравнив их с тем, что случилось в Авдеевке и Бахмуте. Пока идут бои, городское население тает. До войны здесь проживало около 17 тысяч человек (свыше 80% из них – украинцы по национальности). В начале мае в Волчанске оставалось всего несколько сотен жителей. И их тоже украинские власти собирались эвакуировать. 48-летняя мать-одиночка Лариса, успевшая вернуть дочерей-подростков из России, сегодня тоже вынуждена покинуть родной город.
Бесплатный и незабываемый
Летом 2022 года Кате было 11 лет, Вике – 12 лет. Городом на тот момент управляли оккупационные власти. Захватив город, российские военные создали военную комендатуру. Новые власти решили объединить отдел образования, службу по делам детей и отдел социальной защиты населения Волчанского городского совета. Именно работникам этих отделов, которые остались в захваченном россиянами Волчанске и пошли на сотрудничество с оккупантами, пришлось заняться подготовкой на местном уровне вывоза детей в Россию под предлогом отправки детей в летний лагерь на море. Они составляли списки детей, искали сопровождающих для несовершеннолетних детей, уговаривали родителей отпустить детей.
Вся эта работа проводилась по указанию оккупационной администрации Харьковской области, которую тогда возглавлял Виталий Ганчев. С российской стороны вывоз украинских детей помогал организовывать губернатор Краснодарского края Вениамин Кондратьев и руководство детского лагеря „Медвежонок“, куда детей собирались отправить.
О возможности отправить детей в этот летний лагерь на побережье Черного моря Лариса узнала в середине августа – увидела объявление возле городского совета. Оно заманивало родителей бесплатным и „незабываемым“ отдыхом на море. Смена – 22 дня.
„По этому объявлению я обратилась в отдел образования, к секретарю. Там мне рассказали, что это прекрасный лагерь, что уже не первая группа едет, что наши дети поедут третьими. До этого были в Артеке [в СССР считался лучшим пионерским лагерем – Delfi], а именно эта группа отправляется в Геленджик“, – вспоминает Лариса.
Ей сказали, что лагерь „Медвежонок“ находится в селе Кабардинка, недалеко от города Геленджик, Краснодарского края, и дали список документов, которые Лариса должна была предоставить. Пообещали, что дети вернуться домой, как только закончится смена в лагере, и сказали, что более детальную информацию предоставят на родительском собрании за несколько дней до отъезда в лагерь.
„Можете не переживать – с детьми едут не чужие люди“
На первом собрании выступала начальник отдела образования Волчанской оккупационной администрации. Лариса запомнила только фамилию чиновницы – Гончарова.
Чиновница, по воспоминаниям Ларисы, не сообщила никаких конкретных данных о предстоящей поездке, но подробно рассказала о документах и попыталась развеять сомнения родителей. „Она говорила, что можно не переживать, поскольку это уже не первая группа, и что сопровождающие учителя уже неоднократно ездили с группами. То есть они уже знают, как себя вести. Говорила, что с детьми едут не чужие люди, а учителя, люди с педагогическим образованием“.
Как выяснилось позже, из всех сопровождающих Лариса была знакома только с одной учительницей – Светланой Ивановной. Все остальные учителя были не из той школы, где учились ее дочери.
Лариса подготовила все необходимые документы. Накануне отъезда администрация провела еще одно собрание, чтобы убедиться, что все готово к отъезду.
Раннем утром 27 августа, казалось бы, обычный отъезд детей в детский лагерь, собрал на центральной площади множество людей. Помимо детей, родителей и учителей, сюда пришли представители оккупационной власти, правоохранители и российские военные. 99 несовершеннолетних детей, в том числе Катю и Вику, и сопровождающих загрузили в 4 школьных автобуса, и вереница тронулась в сторону России, якобы „на отдых“.
Первая остановка – через 20 км, уже в российском Шебекино, в Белгородской области. Здесь детей и сопровождающих пересадили в большие двухэтажные автобусы.
Следующая остановка – Краснодар. По расчетам Ларисы, 29 августа дети доехали до лагеря, проделав путь почти в тысячу километров.
Учеба вместо отдыха
Лагерь „Медвежонок“, куда два года назад, привезли Катю и Вику, и сегодня, судя по отзывам в „Google.Maps“, мало приятное место для отдыха. Дети и родители жалуются на полное отсутствие горячей воды, замусоренные корпуса, грязную посуду в столовой, постоянно холодную еду и хамское отношение вожатых и руководства лагеря.
В начале учебного года, к детям, депортированным из Украины, приставили российских учителей. Среди прочих предметов им преподавали русский язык и литературу и „Кубановедение“, которое им вряд ли бы пригодилось в родном Волчанске.
Все это время Ларисе удается держать связь с той самой знакомой учительницей Светланой Ивановной из числа сопровождающих. Она рассказывает Ларисе о том, чем девочки заняты и как себя чувствуют. Девочкам же разрешают звонить домой маме строго по расписанию – один раз вечером.
„Пусть побудут здесь, пока все наладится“
После того, как 13 сентября 2022 года Вооруженные силы Украины деоккупировали Волчанск, Катя и Вика начинают уговаривать Светлану Ивановну отвезти их обратно и сообщают маме, что хотят вернуться домой. Они никогда в жизни так надолго не уезжали от мамы.
Но Светлана Ивановна отговаривает Ларису, ссылаясь на тяжелые условия в Волчанске после боевых действий.
„Пока такое положение: нет света, газа, вода с перебоями, то дети пусть побудут здесь, пока все не наладится“, – убеждала Ларису учительница. Кроме того, она настаивала, что возвращать детей опасно. Ведь по информации, которую им рассказала Харьковская оккупационная администрация „одну из групп, которую отправляли сюда в Украину, расстреляли, поэтому сопровождающие боятся на себя брать ответственность“.
По словам Ларисы, Светлана Ивановна ей говорила, что „девочки переживали и хотели домой“, но в то же время успокаивала: „здесь к ним относятся нормально“.
В итоге пребывание в лагере затягивается: вместо обещанных трех недель, дети застревают в „Медвежонке“ больше, чем на месяц. В ноябре 2022 года их вместе с сопровождающими перевозят в детский лагерь в Анапе. Там их отдают учиться в местный лицей, но ненадолго. Уже в конце декабря детей из Анапы, вместе с сопровождающими, перевозят в санаторий в Ейск. Вместе с Катей и Викой, насколько удалось понять Ларисе из разговоров с детьми, в санатории в Ейске на тот момент находилось около ста детей из Харьковской области.
В Воронеж – за детьми
В феврале 2023 года Светлана Ивановна сообщила Ларисе, что ей нужно забрать девочек, потому что взрослых сопровождающих из Украины, которые были с детьми с самого начал, российская сторона сокращает с 1 марта. 27 марта 2023 года сестер перевозят в Воронеж, в пансионат „Немецкая слобода“.
Отчаявшись вернуть детей, Лариса решает обратиться за помощью в фонд Save Ukraine, благотворительную организацию, которая помогает семьям и детям, пострадавшим от войны. Фонд координирует работу десятков организаций, волонтеров, гражданских активистов и самых разных специалистов, которые совместными усилиями эвакуируют людей из зоны боевых действий и помогает вернуть из России депортированных украинских детей.
Ларисе помогают организовать поездку в Воронеж – к детям. В начале апреля она вылетает в Минск с группой других родителей. В белорусской столице они пересаживаются на самолет до Москвы. В московском аэропорту „Внуково“ группу украинцев продержали 12 часов – скорее всего, украинцев проверяли на „благонадежность“. В Москве они садятся на автобус до Воронежа.
Лариса вспоминает, что вместе с ней ехали мамы из Херсона, дети которых были „на отдыхе“ в Крыму. Они рассказали Ларисе, что их детей „заставляли петь гимны, предлагали оставаться“.
Не обошлась эта спасательная миссия и без трагедий. Во время поездки по территории России умерла бабушка двух несовершеннолетних девушек из Херсонской области, тоже депортированных в Россию. Узнав о смерти бабушки, сестры отказались возвращаться в Украину – испугались, что там о них некому будет позаботиться.
Слезы радости и горечи
Наконец, 3 апреля Лариса добирается до пансионата в Воронеже и впервые за восемь месяцев обнимает дочерей. „Были слезы, но, Слава Богу, слезы радости. Дети вытянулись. Сначала не могли наговориться, много новостей, много всего, очень много вопросов. Это просто не передать! Мы вообще никогда не расставались, были всегда вместе. А теперь разлука на такое время...“, – вспоминает момент долгожданной встречи Лариса.
Им предстоит долгий путь домой на перекладных – на автобусе из Воронежа в Минск, пересадка на другой автобус и через белорусско-украинскую границу в родной Волчанск.
7 апреля они уже были дома. Но оказаться на родине – это полдела. Девочкам, которые вернулись домой в тяжелом моральном состоянии, еще предстояло пережить травму депортации.
С одной стороны, по словам Ларисы, дочери повзрослели и стали более серьезными. Стали больше ей помогать, ценить и проявлять больше нежности. Но про пребывание в России говорить с ними было сложно – от любой попытки начать такой разговор Катя и Вика начинали плакать, особенно старшая дочь.
Столь долгая разлука с мамой, оторванность от привычной обстановки, постоянная неизвестность, удастся ли вообще вернуться домой, нестабильная учеба выбили девочек из привычной колеи.
„Дети сильно переживали, потому что не знали, что будет дальше. Там прошли их дни рождения, новый год и все праздники. Они говорили, что первый раз в жизни праздновали все праздники без меня“, – говорит Лариса.
И чаще всего, добавляет Лариса, дочери ей говорили: „Мама, мы больше никуда не поедем“.
Почему, если Лариса сама дала согласие на вывоз дочерей в лагерь, действия России в этой истории можно оценить как нарушение международного гуманитарного права?
Delfi обратился за комментарием к правовому аналитику The Reckoning Project Кариму Асфари:
– Международное гуманитарное право („МГП“) запрещает оккупанту насильственное выселение отдельных лиц или групп в период вооруженного конфликта. Этот запрет распространяется на насильственное перемещение, и поэтому перемещение по обоюдному согласию не подпадает под действие этого положения. Значение слова „насильственный“ включает в себя, согласно элементам преступлений Международного уголовного суда (МУС), „угрозу силой или принуждение, например, вызванное страхом насилия, принуждением, задержанием, психологическим угнетением или злоупотреблением властью, или акт использования принудительной обстановки“.
Эвакуация без согласия допускается, если этого требуют „настоятельные“ соображения безопасности. В данном случае первоначальный перевод двух детей был осуществлен с согласия их законного опекуна. Однако последующее продление пребывания в различных лагерях отдыха может быть приравнено к насильственному перемещению. Особенно в тех случаях, когда оккупант недооценил подлинный выбор законных опекунов, злоупотребив властью или воспользовавшись принудительной обстановкой, и без необходимости пренебрег обязанностью МГП уважать единство семьи и способствовать ее воссоединению.
Материал создан в рамках The Reckoning Project (TRP) – инициативы украинских и международных журналистов, аналитиков, юристов по документированию военных преступлений.