Ромас рассказал о своем Вильнюсе 70-х годов и неформальных движениях, литовских хиппи, которые собирались и проводили время в "Бермудском треугольнике", и провел по тем вильнюсским улочкам, которые скрыты от глаз туристов.
Новый выпуск "700 шагов по Вильнюсу" - о том времени, когда улицы литовской столицы еще были названы в честь советских деятелей и событий. Однако в закоулках Вильнюса оставались дворики и места незримые для официальной советской карты, а шумные центральные проспекты стали получать неформальные обозначения в растущей тусовке хиппи и других движений. Это, например, знаменитый "Бермудский треугольник", углы которого образовывали кафе "Жибуте", "Жуверда" и "Вайва".
Окунемся в атмосферу нонконформистского, позднесоветского Вильнюса вместе с Ромуалдасом Тракимасом — самым хипповым вильнюсским пенсионером и поэтом.
"Я все равно остался в Вильнюсе седьмого и восьмого десятка. Вильнюс для меня — это серебро. Этот город никогда не был "раскрашен". Сейчас придумали все эти цвета, яркие, как сладкие пирожки. Но Вильнюс был довольно угрюмого цвета".
Так Ромуалдас описывает свой Вильнюс, неодобрительно поглядывая на пестрые англоязычные вывески модных кофеен и ресторанов. Впрочем, хипповая юность вильнюссцев 70-х ничуть не уступала в яркости: это, как вспоминает Тракимас, спонтанные путешествия без гроша в кармане, авантюры, жизнь вне правил.
"Наше хипповое движение не было целостным — это был группки с гитарой, которые сидели около Ротонды, около Кафедрального собора. И довольно часто люди, которые там были, неохотно говорят об этом, потому что неудобно перед своими детьми, внуками сказать: я был такой, оборванец, пьянчуга, ездил по СССР и бродяжничал. Многим, наверное, удивительно, как можно без копейки проехать столько? А как мы кормились? Да заходили в столовую — кто-то не поел, а мы доели".
Несмотря на активные путешествия в молодости, сейчас выезжать за пределы Вильнюса Ромуалдас не торопится — как иронично замечает наш герой, в былые время он итак посетил многие европейские столицы. Правда, дистанционно.
"Мои сыновья уже объездили полмира. Мне сын говорит: папа, давай поедем в Лондон. А я ему говорю — на фиг мне твой Лондон, мне хватает Вильнюса. Что я там не видел? Я в советское время просмотрел все альбомы — и Лондон, и Париж, и Венецию. И мне этого хватает! Зачем мне там тратить деньги, свою мизерную пенсию, когда я могу пройтись по этому чудеснейшему городу? Я пройдусь — и чувствую, как в мои вены вливается кровь. Я еще не дошел до старческого маразма, когда человек — брюзга: ой, а в моей молодости... Это все нормально. Но все мои чувства остались там".
Свою любовь к Вильнюсу Ромуалдас описывает так: "Если бы Вильнюс был женского рода, я был бы любовником Вильнюса. Сегодняшний Вильнюс, и тогдашний — он мой".
Единственное, чего не хватает — это "знакомого лица". Немало товарищей Ромуалдаса ушли из жизни молодыми.
"Из моего поколения сгинуло много, где не дождавшись 30, 40... я шел и говорил — боже, дай знакомое лицо! Но идут совсем незнакомые люди. Хотя это люди моего города. Я почувствовал такое светлое одиночество в себе, что их нет. Но этот город есть. Он не сгинул", — говорит Ромуалдас.
Несмотря на новые веяния, попытки познать и поймать свободу — хотя бы через субкультурный протест, вильнюсские хиппи все равно оставались в рамках советских реалий. Это вынужденное недоверие, подозрительность, внимательное наблюдение за каждым новым человеком в тусовке.
"Ко мне приходит, садится мой друг, смотрит на меня, глубоко, и говорит: "Тракимас, я узнал, что ты работаешь в КГБ". Я ему ответил, говорю: "Здравствуй, я Штирлиц, майор КГБ, а ты под каким псевдонимом?". Конечно, всегда появлялись провокаторы, но всех их мы вычисляли. Подходит человек, который ставит мне вино — один, два, три. И он ждет рассказа. Я человек, который ничего не таит, но он вытягивает информацию, которая вроде как для меня как будто пустяк. А оказывается нет", — вспоминает Ромуалдас.
В 2023 году пешие прогулки со старожилами и эмигрантами не обходятся без двух вещей — пожеланий Вильнюсу в его 700-летие и оценок текущих трагических событий, что развернулись у порога Евросоюза. Свои мысли о войне, русских, повзрослевшем Вильнюсе высказал и Ромуалдас:
"Я люблю русскую поэзию, фанатично, серебряный век, я люблю Достоевского и Чехова. Зашел в Центральный книжный магазин, подошел к русской витрине, и ни одной книги на русском языке. Почему? Приказ! Это называется тупостью ума. Ни Достоевский, ни Анна Ахматова, ни русские, которые здесь жили и внесли свою лепту в историю Вильнюса, не виноваты в том, что сейчас творится.
Желаю, чтобы Вильнюс не заболел старческой деменцией, не забыл историю, которую творили и русские, и беларусы, татары и литовцы".
