Имена некоторых героев статьи изменены, чтобы не было проблем у их родственников, оставшихся в Беларуси.
После выборов 9 августа 2020 года, во многих городах Беларуси на улицы вышли толпы людей, протестующих против официально объявленных 80,1% голосов в пользу Александра Лукашенко. ОБСЕ считает неоспоримыми доказательства фальсификации выборов. Весь мир с восхищением следил за мирными шествиями сцепившихся руками безоружных людей, которые убирали за собой мусор и снимали ботинки, чтобы встать на скамейку. Лукашенко бросил в атаку вооруженные до зубов отряды спецназа, которые не щадили никого, даже случайно оказавшихся в районе протестов.
Продолжавшиеся почти два месяца протесты были жесточайшим образом подавлены. Несогласные были брошены в переполненные тюремные камеры, подвергались избиениям и издевательствам. Лидеры оппозиции были отправлены за решетку или покинули страну. Часть оппозиционеров бежали к ближайшей границе — в Латвию или Литву. Кто-то впоследствии перебрался в Польшу, где действует особый режим — Карта поляка - для бывших жителей бывших польских территорий.
24 февраля 2022 года, когда Беларусь превратилась в плацдарм для вторгшейся в Украину российской армии, стал черным днем и для бежавших белорусов. В один момент из протестных героев они превратились в граждан страны-соагрессора, будучи совершенно не в силах как-либо повлиять на ситуацию.
В годовщину протеста представители белорусской оппозиции в разных странах вышли на шествия, чтобы продемонстрировать желание продолжать борьбу.
Портал Delfi поговорил с 10 осевшими в Латвии и Литве белорусскими беженцами. Мы задали каждому по три вопроса:
1. Как вы сегодня оцениваете августовские протесты 2020 года и их результаты?
2. Как вы оцениваете сегодняшнюю ситуацию в Беларуси?
3. Как складывается ваша жизнь в Латвии/Литве?
Белорусские беженцы в Литве
Анатолий: "России нужна какая-то прослойка между ней и Европой. Беларусь выполняет эту роль".
Региональный менеджер IT-компании уехал из Беларуси только летом 2021 года. Суды, замороженные счета, политическое преследование и репрессии вынудили Анатолия покинуть родину. В Литве белорус получил ВНЖ по гуманитарным причинам и работает продакт-менеджером. Он открыл свою компанию и занимается волонтерской помощью украинцам.
1. Три года спустя люди поостыли. Впрочем, последний сбор для политзаключенных набрал более полумиллиона долларов за сутки. Люди хотят перемен, но нет общей повестки и единства. Масштабные акции 2020 года показали, что люди готовы протестовать мирно - это, на мой взгляд, было правильно. Но их зажали и пересажали, многие стали бояться. Сейчас активисты уехали или остались в статусе политзаключенных. Возможно, нам не удалось победить, потому что была большая поддержка со стороны России и военного аппарата.
2. Беларусь зажата между нескольких огней. Оставшиеся оказались в своеобразном концлагере, где нет ни свободы слова, ни прав. Кто может — уезжает, кто-то по своим принципам остается, но держит язык за зубами. Не знаю, надолго ли это все. Многое зависит от исхода войны в Украине, и того, как Россия будет держаться за Беларусь. Потому что России нужна какая-то
прослойка между ней и Европой, и Беларусь выполняет эту роль.
3. В Литве люди нас хорошо воспринимают. Когда стал помогать беженцам из Украины, боялся, что будет отношение не очень. Но все относились по-человечески. С литовцами конфликтов нет, все понимают, от чего мы переехали. У коллег из других компаний бывали сложности, если вскрывалась информация, что кто-то работал на военные предприятия - тогда лишают ВНЖ. Но если ты открыт и честен, то с тобой тоже открыты и честны.
Андрей Паук: "Время показало - разговаривать с преступной властью надо методом Пригожина".
Андрей и Ольга Паук — белорусские блогеры, которые уже больше десяти лет говорят о преступлениях режима в Беларуси и проблемах глубинки на своем Youtube-канале "Рудабельская паказуха", который 17 мая признали «экстремистской организацией». Они надеются, что записи будут использованы в судебных процессах против узурпаторов власти в Беларуси. В 2020 году семья эмигрировала в Литву из-за политических преследований.
1. Была попытка по-человечески поговорить с режимом — напомнить, что есть закон. Но на преступную власть это не действует. Сначала они опешили от уровня общественного запроса, а потом у них не осталось никаких методов, кроме насилия. Морально мы победили, но в физическом плане — победа за ними. У них была монополия на насилие, а белорусы на такое не согласны...
Время показало, что разговаривать с преступной властью надо методом Пригожина. Было ли готово общество Беларуси к этому? Нет, конечно. Мы мирные люди, мы уповаем на закон и Конституцию. Ситуация с Украиной показывает, что только насилием можно исправить ситуацию. Власти нас к этому подвели. Другой вопрос, кто готов умирать, жертвовать жизнью и здоровьем за будущий режим Беларуси. Ведь непонятно, каким он будет, с учетом нынешнего эмигрантского сообщества и его политических амбиций. Мы в подвешенном состоянии — без флага, без Родины, без кола и двора.
2. Происходящее в Беларуси можно описать одним словом - «Ж*ПА». Режим все еще не уверен в своей победе - всех прессует, но это ему не приносит успеха. Нет у него легитимности, не могут они ее добыть. А сейчас еще и участвуют в военной агрессии против Украины. Зашкварились везде. В России общество равнодушно к Путину, в Беларуси - к Лукашенко, все терпят и ждут пока один изъест другого. Сколько все это продлится — не знаю… Многое зависит от западных стран, которые могут придушить это экономически. Однако, как я понимаю, у них свои
интересы и договорняки.
3. В Литве русскоязычным комфортно. Ко мне никаких претензий не было. Но репутацию белорусов портят люди с политическими амбициями - нет просвета, единения, цели и задач. Я нахожусь здесь третий год, по ощущениям — как в СИЗО сижу. Хоть и свободен, однако без своей целевой белорусской аудитории не могу. И не могу влиться в литовское общество - не чувствую себя нужным здесь. А вот белорусам я нужен. Режим оградил белорусов от альтернативной информационной повестки. Это катастрофа, а мы ничего не можем сделать.
Ольга Паук: "Родители не владеют детьми на 100%. Детьми распоряжается школа. Катастрофа происходит именно с позиции личности".
1. В 2020 году было непонимание: когда задерживали людей в толпе, все стояли, хлопали в ладоши и ничего не делали — просто смотрели, как уводят других. Да, ОМОНовцев много, да, они одеты, как космонавты, но вас же больше! Я помню, что в Молодечно людей отбивали, вступали в сопротивление.
Сейчас мы видим в Беларуси больше существование, чем жизнь - для многих это оказалось привычным. Невозможно открыто выражать свое мнение. Но по своему поселку (Октябрьский) я могу сказать, что людям теперь окей. Они перевернули эту страницу и занимаются своими бытовыми делами. Уверена, многие внутри переживают и войну, и потери 2020 года. Получается, не было тотального несогласия с действиями властей. Я представляла, что все перестанут работать, все остановится, чтобы показать — наши намерения серьезные, будем сопротивляться все вместе. Но этого не произошло. Все, что мы видели на МТЗ, на МАЗе — да, было сопротивление, но оно оказалось не критическим. Очень жаль. Мы многое потеряли в этом смысле.
2. Происходит человеческая катастрофа. Каждый день под гнетом диктатуры закидывает нас на многие годы назад. Как учительница, как мать, я представляю, что происходит с детьми. Вот уже три года, как власти взялись за идеологию, как детям не дают альтернативной информации и реального образования — одна идеологическая муштра. Родители не владеют детьми - ими на 100% распоряжается школа. Это подавление воли. Личности разрушаются и дезориентируются. Многие разъехались, развелись, дети потеряли друзей, бабушек. Другая часть страны считает, что все окей. Даже среди моих родственников и знакомых есть люди, которые оградили себя от новостей. И жизнь продолжается.
3. Непопулярное мнение: у меня самой изменилось отношение к белорусам. Да, у меня немного деформированная картина мира - я много общаюсь с чиновниками, слежу за контентом «ябатек», отношусь к ним с обидой и претензией. Нас всех учили, что есть зло и добро, позволительное и непозволительное. Война — это зло, непозволительное зло. Но они это приняли. Я вспоминаю своих друзей, которые в Гомеле ехали на работу, а рядом с их троллейбусами - танки. Спрашивала их, «А вы что?» – «Ну, мы на работу едем». У меня даже возникла шутка: если рванет ядерная бомба, то белорусы еще три дня будут ехать на работу. Это следствие подавления воли.
В Литве мне очень комфортно. Я полностью солидарна с литовцами по отношению к Беларуси и отношению к войне. У нас нет литовского круга общения, поэтому не могу сказать, как меняется отношение, но государство точно идет навстречу. Литва очень грамотно себя повела 24 февраля. Премьер-министр Ингрида Шимоните тогда сказала, что Литва не допустит русофобии и негативного отношения к белорусам. И в Литве все держится в рамках приличия.
Андрей Стрижак: "Если нас слишком много — какие варианты: проредить, выслать, расстрелять?"
Правозащитник Андрей Стрижак — сооснователь Фонда солидарности BYSOL. С 2020 года организация помогает белорусам, ставшими жертвами политических репрессий, поддерживает семьи политзаключенных, стачкомы, дворовые сообщества, уволенных работников и отчисленных студентов, локальные инициативы по борьбе с беззаконием в Беларуси. В апреле 2021 года следственный комитет Беларуси обвинил Стрижака «в финансировании деятельности экстремистского формирования и подготовке лиц для участия в групповых действиях, грубо нарушающих общественный порядок». В 2022 году на правозащитника завели новое дело — обвинили в «финансировании и материальном обеспечении вооруженного конфликта и военных действий на территории сопредельного государства».
1. Я в фейсбуке разместил пост и предложил использовать в качестве обозначения того, что же этот день значит для беларусов — День достоинства (Дзень годнасці). Главным человеком, который готовил протесты, был сам Александр Лукашенко — своим бездумным поведением и бездарной государственной политикой.
Каждое общество развивается в своем ритме: нельзя требовать от новорожденного, чтобы он говорил на английском и поступил в Гарвард. Белорусское общество только учится. Мы должны пройти очень болезненные этапы взросления. Предвосхищая следующий вопрос, надо ли было снимать обувь и залезать на лавочки… А что надо было делать в конце 70-х тем, кто вышел хоронить Ромаса Каланту в Каунасе? Кто совершил акт самосожжения, протестуя против действий советских властей в Чехословакии? Им нужно было брать в руки железные палки и бить милиционеров?
Каждое народное выступление имеет свои предпосылки, возможности и ограничения. В 2020 году наш народ был готов к тому, к чему он был готов. К сожалению, силовики были готовы к большему. Многие офицеры говорили — вперед на врага. То есть они видели врагов в белорусах с иной точкой зрения на демократического развития страны. Мы же не видели в них врагов. Для нас это была попытка нащупать контекст национального единства.
2. Лукашенко пытается создать выжженное поле. Он уничтожает все, что ему может перечить — любую гражданскую активность, попытку выступления даже не политического характера. Людей загнали в условное гетто, где ты можешь ходить в бар и на работу, выехать куда-то в отпуск... Людей выталкивают в поле, где они не будут интересоваться политикой, граждан преследуют по надуманным причинам. Одна из последних таких посадок — девушки из бизнес-центра, у которой на пропуске была наклейка национального герба Пагоня. Полной информации о том, что происходит внутри страны, нет ни у кого. К сожалению, невозможно мониторить суды и связаться с людьми, которые сидят по политическим статьям.
3. Сейчас даже супер оптимисты понимают, что ситуация затянулась. Люди начинают принимать Литву, как страну пребывания и проживания на долгий срок. В Литве сейчас живет 60 000 белорусов по ВНЖ. С 2020 по 2023 год многое было сказано о Беларуси, многое сделано для поддержки белорусов. Однако сегодня мы видим другую тенденцию: советник президента на днях высказался, что беларусов слишком много. Я оставлю за рамкой оценку самого высказывания, но если нас слишком много — какие варианты: проредить, выслать, расстрелять?
Безусловно, Литва имеет право вести ту политику, которую считает нужной. У меня только одна просьба: если мы говорим про vertybinė politika (политику ценностей), которая декларируется консерваторами, как превалирующий подход, то давайте будем в ней последовательными. Слишком много real politic появилось, слишком много попыток дать простые ответы на сложные вопросы. При всей моей благодарности Литве за то, что она для меня и моей семьи сделала, для тех людей, которых мы эвакуировали, которые пострадали от репрессий, на сегодняшний день, к сожалению, мы чувствуем определенную небезопасность для своего будущего здесь. Сначала скажут: все, кто дальнобойщики [уедут], потом все, кто айтишники, потом мы. Это вопрос планирования жизни — насколько мы можем быть уверены в будущем.
Юлия Мелешина: "Беларусь в 2023 - как человек с серьезным раздвоением личности".
Юрист Юлия переехала в Литву из Беларуси в сентябре 2020 года, так как переживала за свою безопасность после президентских выборов. После переезда в Литву помогала с релокацией белорусского бизнеса. Начала вести блог о путешествиях и жизни в Литве.
1. Я оцениваю протесты как попытку мирной революции, хотя три года назад вряд ли белорусы считали, что “делают” революцию. Тогда хотели вслух заявить о желании перемен, о несогласии. Сделали это, как умели и посчитали правильным - мирно вышли на улицы. Тут важно понимать, что самые массовые протесты начались не из-за сфальсифицированных выборов, а в ответ на неоправданно жесткое насилие к протестующим в первые дни, когда люди выходили из-за украденных голосов.
Вряд ли можно говорить об ошибках в стратегии оппозиции, потому что, на мой взгляд, сформированной оппозиции и единой стратегии не было. Конечно, были свои лидеры, но в целом протесты и движения организовывались людьми стихийно. Год выборов так неудачно для официальной власти выпал на время борьбы с COVID-19, в которой власть, мягко говоря, проявила свою некомпетентность, а люди - солидарность. Эта солидарность сильно подогрела протесты.
Многие критикуют «мирность» протеста. Я думаю, важно учитывать контекст и белорусский менталитет. Можно много рассуждать теоретически, но в реальности я не вижу сценария, где белорусы могли бы в 2020 году выйти с оружием.
2. Больно про это думать. Беларусь в 2023 - как человек с серьезным раздвоением личности. С одной стороны это авторитарная страна со своими органами власти, территорией и населением, где политически, экономически, социально становится только хуже. С другой - фикция без территории и с разбросанным по миру населением, с альтернативными органами власти, которые пытаются строить демократию и на международном уровне имеют больше веса, чем официальная власть. К сожалению, в перспективе 3-5 лет я не вижу, что перемены, которых мы ждем, могут произойти. Это не значит, что надо сложить руки и ничего не делать, это про реалистичный взгляд без ложных надежд. В 2020 большинство белорусов уезжали временно, но в какой-то момент пришлось принять, что мы уехали не на пару месяцев и не на пару лет.
3. Жизнь в Литве оцениваю очень позитивно. В первый год я плакала от того доброго и поддерживающего отношения, которое проявляли литовцы. Не могу выразить словами степень благодарности как к просто людям, так и к представителям власти. Конечно, после начала войны отношение изменилось. До сих пор в Литве идут споры о том, уравнивать ли политику в отношении россиян и белорусов. Я могу это понять и стараюсь адекватно к этому относится. Хоть я этого не выбирала, но Беларусь выступила соагрессором. Но должна отметить, что большинство литовцев, с которыми я общаюсь, очень хорошо умеют отделять власть от людей и не смешивать все в чувстве ненависти к происходящему.
Белорусские беженцы в Латвии
Максим: "Страной по-прежнему правит Сатана, но нашей вины в том нет!"
Бывший мастер отделения крупнейшего уже до 2020 года участвовал в протестных мероприятиях, в августе вступил в стачечный комитет своего предприятия, а когда директора не поддержал протесты, уволился. Получив предупреждение, что за ним едут, выехал через латвийскую границу, оставив дом. Получил статус политического беженца.
1. Люди вспоминают те протесты с огромным воодушевлением и горечью —. Но по-другому, более воинственно, выразить свой протест белорусы не могли — это очень культурная, трудолюбивая и мирная нация. Люди не шли воевать — они шли выразить свой протест за украденные голоса, ведь нет сомнений - наши объединенные демократические силы практически выиграли те выборы. Но нашему “синепалому” не понравились перемены. Но те протесты дали многое — они объединили людей, которые не знали друг друга, показали, что недовольных много. И этого у них уже не отнимешь. Многие, кто остался на территории Беларуси до сих пор тайно поддерживают связь с теми, кто вынужден был бежать.
2. Ситуация критическая. Сейчас репрессии идут за любой признак: у женщины был шлем бело-красно-белый — арестовали вместе с мужем. Они уничтожают интеллигенцию, культуру, язык Беларуси. Но у нас партизанская страна, я бы не сказал, что весь народ запугали — люди просто не могут понять, что дальше делать, чтобы стряхнуть это ярмо с себя. Наш самопровозглашенный президент окружил себя теми, кому плевать на белорусов, пригласил российскую ЧВК — этот беспредел вылезет боком, терпению людей придет конец. Мечтаю, что в полгода-год это закончится и люди вздохнут свободно.
3. Я получил статус беженца. Живу и работаю в Латвии не совсем по профилю и с гораздо более скромным уровнем дохода — в пищевой промышленности. Потихоньку учу язык, плохо говорю, но уже понимаю. Большинство моих коллег — латыши, есть и беженцы с Украины — все друг к другу относятся с пониманием. Но после 24 февраля некоторое похолодание и непонимание происходящего чувствуется — стараюсь объяснять, что нашей вины в случившемся нет. Мы протестовали как могли, но не властны повлиять на человека, который полностью подчинил страну России, и не можем за него отвечать. Мы против того, что нашу страну используют как полигон для уничтожения страны-соседа, против гибели мирных людей, против войны.
Олеся: "В Латвии приняли так, что хочется в пояс поклониться"
Олеся приехала в Ригу в 2021 году с мужем и двумя детьми. После выборов супружеская пара активно ходила на протестные акции, мужа несколько раз сажали на 15 суток, выписывали штрафы, завели уголовное дело. Когда стало ясно, что, кроме тюрьмы, ждать нечего, семья покинула Беларусь и получила статус беженцев в Латвии.
1. Протесты поселили уверенность, что мирными протестами ничего не добьешься. Если бы мы тогда знали, что Россия нападет на Украину, и понимали, что мы — часть шахматной партии большего масштаба, чем просто «народ против Лукашенко! Но тогда многие, даже противники Лукашенко, говорили: будете жечь покрышки и сражаться с силовиками — Путин нападет на Беларусь, поделит ее на «Брест» и «Минск», и начнется гражданская война… Теперь я понимаю, что в любом случае пришли бы россияне и всё подавили.
Об участии протестах я не жалею ни разу - меня совесть меньше мучает. И все равно я несу коллективную ответственность за то, что русские напали на Украину с территории Беларуси. Мы не добились другого правительства, которое бы сейчас объединилось с Европой против России.
2. В Беларуси у меня родственники и друзья. Каждый день, что хуже быть не может, но... может. Я читаю чаты оставшихся и уехавших - люди в глубоком отчаянии от безысходности. Даже те, кто в начале войны еще слушал российскую пропаганду и думать, как их защитят русские, сейчас с ужасом говорят: о господи, эти русские варвары с ума посходили!
Настроения меняются точно не в пользу России. Есть дикое неодобрение идеи с ядерным оружием - тут против даже сторонники Лукашенко, они не хотят “обратки”. Все говорят, надо что-то делать, но никто не знает, что. Все уповают на «калиновцев» (полк им. Кастуся Калиновского, сформированный в феврале 2022 года для защиты Украины), которые защищают честь Беларуси — мы все ими «прикрываемся»: не ассоциируйте нас с Лукашенко — ассоциируйте с «калиновцами».
3. В Латвии нас приняли так, что хочется в пояс поклониться. Встретили, обеспечили, все дали на первых порах. Пока я домохозяйничаю и учу язык (у меня уже А2), муж пошел работать по специальности (в Беларуси такое было невозможно) в компании, где больше английский язык в международном общении. Тут он может реализоваться, у него буквально выросли крылья — прямо не узнаю его! Дети ходят в школу, уже довольно прилично освоили латышский язык. А вот белорусский, похоже, знать не будут, хотя мы с мужем на нем говорим.
Конечно, после 24 февраля все стало сложнее: каждому (в первую очередь украинцам) надо объяснять, что мы не эти, мы — те. Но когда все расскажешь — вопросов нет: друзья и братья. И на работе мужа был момент, когда русские и белорусы попали в зону недоверия — тоже объяснял, что мы другие. Нас слушают — это дает надежду.
Алексей: "Увы, в Латвии сейчас есть риторика и против белорусов".
Работник крупной белорусской IT-компании, большая часть сотрудников которой поддержала протесты и в конце 2020 года покинула Беларусь. Многие коллеги Алексея до 24 февраля 2022 года нашли убежище в Украине, но после начала полномасштабного вторжения России были вынуждены перебраться в другие страны.
1. Конечно, после этих событий многие люди стали более грамотными, почувствовали гордость за страну. Но сегодня через три года проснувшиеся надежды на перемены мало у кого остались. В итоге трудно оценивать события 2020 года позитивно — треть работников сферы IT Беларуси покинули страну. Разрушенные семьи, судьбы. Кто-то сидит, у кого-то безвозвратно испорчено здоровье.
2. Если до этого была попытка игры в демократию, поддержку бизнеса, то теперь власть многому научилась и повтора не допустит. Большинство живут как жили, почти не интересуясь политикой, да и нет теперь ярких личностей уровня Бабарико, Цепкало, Тихановского. Власть дала людям возможность «покаяться» — если ты донатил на оппозицию, надо перевести определенную сумму в фонд какого-нибудь детдома или больницы и написать покаянное письмо. Если ты не считаешь, что поступал неправомощно — придётся считаться с новыми правилами. Но у меня нет ощущения, что придут ночью и арестуют, пока навещаешь родителей. Также низко я оцениваю шансы, что Беларусь начнет активно участвовать в спецоперации.
3. По духу Латвия мне нравится очень. Изначально условия от местного Агентства инвестиций в нашей сфере предлагались колоссальные — лучше Литвы и Польши, но вскоре открылись проблемы с банками и другими формальностями. 24 февраля 2022 года ситуация сильно изменилась. В повседневной жизни отношение в целом хорошее, особенно когда по-латышски стараешься говорить, но от политиков идет совершенно другой сигнал. В прошлом году один из лидеров белорусского IT-бизнеса даже выступал на эту тему в Сейме — ему сказали, что любой белорус, неважно как он тут оказался, — потенциальная угроза, а ресурсов для проверки нет. Так что от покупки квартиры здесь, что я мог бы себе позволить, пока воздерживаюсь.
Очень осложняет жизнь необходимость подписания бумаг об осуждении агрессии России и Беларуси - на границе, в банках (для открытия счета), при оформлении ВНЖ Латвии. Так ты сразу попадаешь под статью в Беларуси, где на границе могут спросить, по какому документу был в Латвии — если ВНЖ, значит, подписал. Понятно, что политические активисты уже по любому не могут вернуться, но многие уехали просто потому, что не хотели жить в стране Лукашенко, им важно ездить в Беларусь, где почти у всех пожилые родственники.
Польша в отношении нужных им специалистов-белорусов (медиков, айтишников, инженеров) гораздо более прагматична – там быстро оформляют документы, открывают счета, дают выгодные налоги, послабления по командировкам для бизнес-ВНЖ и никаких опасных анкет. Там нет риторики против отдельных национальностей, а в Латвии, увы, есть.
Ярослав: "Все ждут, что усатый покинет мир или черных лебедей".
Ярослав родом из Минска. В 2020 году жил и работал инженером в Петербурге. 9 августа пошел в консульство голосовать за своего кандидата Виктора Бабарико, но процесс затормозили: из 2000 желающих проголосовало только 300. В тот же вечер он вывел на улицу диаспору в 900 человек, собрали подписи и пытались оспорить действия консульства. Впоследствии вел политическую активность и собирал деньги на политзаключенных в Беларуси. Сразу после 24 февраля он написал в латвийское консульство с просьбой убежища, а через неделю дали гуманитарную визу.
К фото: В Латвии Ярослав встретил любовь - украинскую девушку Дарью Калашникову, которая 24 февраля встретила в Киеве, а в мае приехала в Ригу, где по гранту от института Гете написала книгу “Тень и море”. Одним из героев стал Ярослав, в которого она влюбилась во время исторического вечера в обществе “Свитанок”. После победы Украины Дарья собирается везти оружие в Беларусь - освобождать от оккупации. Ее мама в Украине общается с полком Калиновского.
Думаю, если бы тогда в 2020 году протестующие кидали бы коктейли Молотова, а Лукашенко бы не справлялся, то Россия лишь больше бы включилась в повестку - шансов бы не было, только потеряли бы больше людей. Но благодаря всему, что произошло, мы узнали, насколько мы готовы друг другу помогать и насколько мы культурные и адекватные люди, в сравнении с той стороной.
Думаю, что большая часть общества сегодня в ожидании перемен, но активно действовать не могут. Выйти на улицу сегодня - равнозначно посадке в тюрьму. Все ждут, что кто-то усатый покинет наш мир, Украина победит и каких-то черных лебедей…
Я устроился в Latvijas finieris, сперва рабочим, а сейчас инженером - это близко к моей специальности. У меня был большой опыт. Латышский учу - в общепите заказывать и поддержать простую беседу уже могу.
Елена: "В Латвии живется хорошо, но тревожно - граница близко"
Художница из Минска участвовала в протестах 2020 года. Из-за опасений ареста бежала. В Риге живет с начала 2022 года.
Было классно, когда в 2020 году люди очень быстро сплотились и выступили против обмана на выборах. Солидарность проявили не только в Беларуси, но и в России, Европе и даже в Америке. Полмиллиона человек вышли на улицу только в Минске! Увы, у нас не было четкого плана. Вышли гулять, а что дальше? От неожиданности всего происходящего люди растерялись. Кто-то, наверное, ждал, что Лукашенко выйдет и скажет - ну раз вы все против, я пойду. Думаю, если бы у Лукашенко не было такой поддержки от России, протест бы сработал.
Зато сейчас сформировались классные диаспоры за пределами Беларуси. Тем, кому нужно срочно бежать, уже не едут в никуда. Тебя обязательно встретят, помогут. Плюс, находясь за пределами Беларуси, мы показываем оставшимся, что мы есть, мы помним, мы их поддерживаем и стараемся делать все, чтобы белорусов поддержать. Вот в воскресенье был сбор средств в помощь политзаключенным - за два дня собрали 600 тысяч евро. Если бы не протесты, такого отклика бы точно не было.
Режим в Беларуси, конечно, стал гораздо более жестоким, но не без помощи России - деньги вливаются бесконечным потоком. Пока щедро оплачивается ОМОН, он будет хватать и пытать - ему есть, что терять.
Возможно, если бы тех протестов не было, Лукашенко полез бы в Украину вместе с Путиным. А сейчас он знает, что люди против войны - есть и подпольные организации и партизанщина даже под угрозой смертной казни. У него очень шаткое положение. Если он полезет, ему не хватит ОМОНА на борьбу с народом - тогда ему конец.
В Латвии мне живется хорошо, но тревожно. Потому что граница близко. В первые же дни после приезда на нас вышли латыши и предложили помощь. Очень поддержала диаспора, те, кто занимается делами беженцев - меня тут же подхватили, отвели куда надо, назначили ментора, который все объяснил. Конечно, не все распрекрасно, но поддержка есть - медицина, лекарства. Вообще, когда ты можешь выйти на улицу и орать “Путин - хуйло” и “Лукашенко - хуйло” и ничего тебе за это не будет, ты чувствуешь себя просто отлично!
Кроме того, у меня сразу же появилось множество вариантов участия в разных проектах - летние лагеря для художников, конференции. Меня просто разрывает от желания везде участвовать - и приглашают. В Беларуси я даже не знала, что такое бывает! За полтора года в Латвии я пытаюсь прожить те 30 лет, когда у меня не было таких возможностей - это очень радует. И все же я опасаюсь за родных в Беларуси, поэтому на митингах надеваю маску. Совсем недавно была история с фильмом про протесты, в котором лица участников не заблюрили, а потом начались аресты. Так что я осторожничаю.