В российском сегменте социальных сетей появилась новая, шуточная градация вынужденных эмигрантов на "февралят" и "сентябрят". К первым относятся те, для кого главным триггером отъезда послужило широкомасштабное российское вторжение на территорию Украины 24
февраля. Ко вторым - люди, которые спасаются от объявленной Владимиром Путиным 21 сентября мобилизации на эту самую войну. Наш собеседник Эмиль Халиков, следуя этой логике, относится к первой группе. В ночь на 9 марта он с несколькими приятелями пересек границу Литвы с территории Беларуси и попросил здесь политическое убежище.
- Как и когда вы попали в Литву?
- Я не могу полностью рассказать маршрут по очевидным причинам. Мы выехали из Москвы 6 марта. Приехали на поезде в Минск, пообедали там. Потом поехали в Гродно и очутились в Литве. Вкратце маршрут был таким. Мы никого не знали в Литве, за исключением пары человек, которые рассказали нам, как происходит весь процесс. Мы уже самостоятельно изучали все карты. Все произошло скорее спонтанно и неожиданно, мы как-то специально не готовились. Когда очутились здесь, сразу запросили политическое убежище. Причины, я думаю, очевидны: мы активно писали про войну, рассказывали о том, что происходит в Украине. Сейчас можно увидеть десятки или сотни людей, которые за это сидят в России.
Мы сначала рассматривали вариант поездки в Армению. Но понимали, что в этом случае через какое-то время придется возвращаться в Россию. При этом меня не было загранпаспорта. Поэтому нужно было выбирать между местом, где можно оставаться ограниченное количество времени, либо идти туда, где 100% будет защита и будет понятно, что можно продолжать деятельность и не бояться депортации. Поэтому выбрали Литву.
- Как много времени прошло с момента, когда появилась мысль, что надо
уезжать, до самого факта отъезда?
- Первую неделю с начала войны мы сидели в полной фрустрации и занимались думскроллингом, - бесконечным чтением новостей. Я тогда работал в московском офисе в IT-сфере и в какой-то момент понял, что половину рабочего времени я трачу просто на то, что сижу в телеграмме. Это деструктивно влияло на мою продуктивность и как-то раз под конец месяца (февраля. - ред.) мы встретились с одним из знакомых, с кем переходили границу, чтобы обсудить возможные варианты. Тогда и решили, что нужно уезжать, поскольку наш арест был делом времени. Мы прикинули разные варианты, еще сутки просидели с этой мыслью. В общей сложности с момента, когда появилась мысль идти в Литву до самого отъезда, прошло дней семь. Если бы не несколько дел, которые нужно было завершить в России, думаю, этот временной промежуток составил бы сутки-трое.
- До 24 февраля мыслей об отъезде не возникало или бывало такое, что накатывает настроение а может все-таки стоит уехать?
- У меня была детская мечта эмигрировать и поехать искать лучшее будущее, потому что я рос в семье военного, достатка как такового не было. Такие мысли всегда есть у школьников, у которых есть доступ к интернету, понимание, как устроена жизнь за рубежом, и хоть какая-то "трезвая" голова, когда они видят то, что происходит вокруг. Как только я стал чуть менее инфантилен, стал думать, как я буду себя реализовывать. Хотел чего-то добиться в политической жизни, работал в ПАРНАСе (Партия народной свободы под председательством Михаила Касьянова. - ред.) с 2015 года. До 2021 года был весьма активен, участвовал в различных проектах, ездил на региональные выборы, например, в Ярославль. В тот момент уезжать я уже не хотел. Хотел менять ситуацию в России, понимал, какими инструментами я должен пользоваться, нашел хорошую команду единомышленников. Тогда мне было очень комфортно и я понимал, каким может быть мое будущее - у меня был свой стартап, была своя карьера в IT. Но 24 февраля поставило крест на всех этих перспективах. Стало понятно, что мы не решим вопрос демократическим путем с помощью выборов, с помощью реального участия в политике. Окно возможностей сузилось до микроскопического. Поэтому пришлось уезжать. Подытоживая, скорее я не собирался. Это вынужденная эмиграция.
- Переход границы нелегально всегда сопряжен с разными рисками. Был ли у вас какой-то план Б, на случай, если вдруг что-то пойдет не так?
- У нас не было никакого плана Б. Мы были полностью уверены в успехе нашей
спецоперации (смеется. - Delfi)… И все получилось. Я весьма неэмоциональный человек, поэтому всегда подхожу очень кропотливо к делу и очень трезво проанализировал ситуацию. Я тогда четко понимал, как мы будем идти, где находятся погранзаставы, как мы будем их обходить. Я выучил наизусть карту и она была у меня в голове. Мы шли по компасу и знали, когда и где свернуть. В этом плане все прошло идеально. Сам переход мы осуществляли в ночь на 8 марта. И здесь тоже был свой расчет. Поскольку в Беларуси, как и в России, этот праздник отмечают, мы были уверены, что пограничники тоже будут злоупотреблять алкогольными напитками на рабочем месте. Эта ставка сработала. И нас задержали литовцы. И то поначалу мы старались обходить литовские посты, потому что слышали, что они могут разворачивать на границе и не впускать. Поэтому мы уходили от них, как можно дальше и хотели сдаться уже полиции. Но этого не получилось, поскольку у нас были ребята, которые не выдержали физически этот переход. Оставлять их и уходить вдвоем, было некорректно, и мы решили сдаться вместе. Так что шансов на провал я в голове не держал, а шансы на успех оценивал процентов в 80.
- Сегодня как оцениваете решение об отъезде? С тех пор помимо самой
войны добавилась еще и объявленная в России мобилизация.
- Это было абсолютно правильное решение. Если бы я этого не сделал, точно уже сидел бы в тюрьме. Потому что я бы не молчал. Не уверен, что я бы выходил с какими-то пикетами и акциями прямого действия. Потому что и до этого я таким не занимался, а скорее организовывал такие мероприятия. У меня это лучше получается. Но я точно писал бы в социальных сетях. А поскольку среди моей целевой аудитории есть и те, кто находится на стороне зла, то заявление на мои посты в соответствующие органы было бы лишь вопросом времени. Мысли о том, что я совершил ошибку у меня никогда не было.
- Наверно к тому, что вы сказали, можно добавить еще один момент. Если бы вы сейчас не сидели в России, то не попали бы просто-напросто в Литву. Это мы подходим к теме визового бана в отношении россиян. Ваше мнение по этому поводу?
- Я понимаю людей, которые против визовых ограничений. Но абсолютно сейчас уверен в том, что позиции Литвы, Польши, других Балтийских стран корректны. Мы же все видели, что происходило в Киеве, когда к нему подходили российские войска. Там развернулась группа диверсантов, которая бегала по столице, стреляла по мирным жителям и совершала диверсии. Конечно, наверняка из 100 бегущих от мобилизации часть людей будет условными "хорошими русскими", часть не будет как-то активно проявлять себя, занимая позицию "мы по-прежнему вне политики, но мы бежим от мобилизации, спасите нас". А часть - это потенциальные диверсанты. Какая бы у вас идеальная система проверки ни была. И потом они будут стрелять здесь по нам.
- Видя сегодняшние дискуссии по этой теме, я поймал себя на мысли, что идея с "паспортом хорошего русского", впервые прозвучавшая на антивоенной конференции в Вильнюсе в мае, была не такой уж плохой, если абстрагироваться от названия и сфокусироваться на механизме, который был заложен.
- Здесь очень большая проблема с маркетингом. Не знаю, кто упаковывал этот продукт и пытался продать в массы, но он сработал на 0 из 10. Сама подача просто убила весь вайб этого проекта. Да и кроме того, все это подписание бумажек мы видели во время муниципальной кампании партии «Яблоко» 2017 года. Когда некоторые подписывали документ о поддержке Григория Явлинского, а затем спокойно переходили в команду другого кандидата. Эти истории не работают. Поэтому меморандум об осуждении войны и непризнании аннексии Крыма человек, конечно, может подписать, но это ничего не будет значить. На мой взгляд должен быть американский подход. В чем он заключается? Когда ты проходишь собеседование на визу, тебя полностью проверяют и сканируют. Это достаточно долгий процесс. И качество одобрения виз намного выше. Однако я понимаю Департамент миграции Литвы, который не проявляет активность в этом вопросе. Все-таки большое количестве украинских беженцев, которые здесь "благодаря" российскому обществу, а не какому-либо другому. В этом плане мне сидеть и осуждать их нет никакого резона и я полностью солидарен с тем, что происходит в Литве.
- До сих пор весьма отчетливо и чуть ли не поминутно помню, как началось мое утро 24 февраля. А ваше?
- Я помню, что я не удивился. Наверно еще 20 февраля у меня была уверенность, что это произойдет. Уже тогда готовилось выступление Путина и двигались войска к границе. Я понимал, что проецировать свое мышление на Путина - проигрышная стратегия. Путин - весьма неглупый человек, но он зачастую совершает действия, которые контрпродуктивны разумным подходам и оценкам. Проснувшись 24 февраля, я не удивился. Я жил тогда с коллегой на съёмной квартире. Он разбудил меня раньше времени с ошарашенным взглядом и говорил: "Смотри, что происходит". На это у меня была только одна реакция - ну началось.
- Вы этнически крымский татарин, но с российским паспортом. Добавил ли этот факт в тот момент каких-то эмоций и чувств?
- Глобально, конечно, да. Я ассоциирую себя больше с украинским государством и обществом, чем с российским, несмотря на то, что активное участие проявлял в российской общественно-политической жизни. Я полностью идентифицирую себя как крымского татарина без каких либо "но". Для меня война началась в 2014 году с момента прихода "зеленых человечков" в мой дом. В связи с этим я намного жестче реагирую на всю ситуацию, которая происходит. У меня куда более эмоциональная реакция даже в отношении российских оппозиционеров и либералов. Я продвигаю более жесткие аргументы, чем российские общество. Например, мой круг общения среди российских эмигрантов здесь, как правило, выступает за то, чтобы Литва открыла свои границы для тех, кто бежит от мобилизации. А я, как уже говорил, против. Так что, отвечая на ваш вопрос, скорее да, чем нет.
- В 2014 году, когда проходила аннексия, вы жили в Крыму?
- Нет. У меня в Крыму дом, у меня там вся семья, кроме родителей и брата. Мой отец - военный, полковник военно-воздушных сил. Он закончил Черниговское училище в 1988 году и его отправили в Россию. Так получилось, что на момент распада СССР он получил российское гражданство по факту нахождения там. И когда я родился, мне также выбрали российское гражданство. Если бы тогда отец выбрал локацию не в РСФСР, а в УССР, то я бы находился на тот момент на территории Украины. Но тот выбор особо на мою идентификацию не повлиял. В 2014 году я находился в Москве и заканчивал 11 класс. На тот момент я уже был политически активным школьником. По крайней мере все читал. Ну а в 2015 году, после убийства Бориса Немцова, я вступил в его партию ПАРНАС и стал активно участвовать в политической жизни.
- Как вы и говорили, 24 февраля мы действительно не отрывались от своих смартфонов и у нас было много эмоций. В вашем случае еще и добавляется нелегальный переход границы, который чреват разными опасностями. По прошествии какого-то времени мы все понимаем, что эмоции эмоциями, но их нужно постепенно убирать на задний план и переходить к действиям. К вам как быстро такое осознание пришло и что вы понимали под необходимыми действиями, находясь в Литве?
- Это произошло моментально. Буквально в первый день здесь я понимал, что перестаю испытывать настолько сильные эмоции и пора вкладывать их в полезные сильные действия. Так я в принципе старался поступать всю жизнь. Сразу же с одним из коллег, с кем я перешел границу, стал активно проводить мозговой штурм на тему, что мы можем здесь делать для того, чтобы это было эффективно и полезно.
Первое, что мы сделали - медиа про Вильнюс для русскоязычных экспатов здесь. Там мы рассказываем про город для тех, кто не так давно здесь, - белорусским, украинским, российским эмигрантам. Мы и сами познавали город с помощью этого и людям помогали это делать. У нас сейчас около 1000 читателей. Плюс большое количество подписчиков в TikTok и Instagram. Также мы поняли, что можем поддерживать людей, которые сейчас сидят за то, что проявляли какую-то пассионарность в России: выходили на протесты, писали посты, поддерживали Украину так или иначе. Для этого мы собираемся примерно раз в неделю и массово пишем им письма. Такое мало, кто делает. Наверно, разве что Dapamoga, но они пишут только белорусским политзаключенным. А мы собираемся и пишем всем - белорусам, украинцам, россиянам, крымским татарам, различным этническим меньшинствам, которые не так много внимания получают. Каждый месяц мы отправляем по 400-500 писем и будем это продолжать делать. После этого мы поняли, что у нас есть возможность получить площадку в
Ужуписе и провести благотворительный вечер для помощи ребятам на фронте (бойцам Полка имени Кастуся Калиновского. - ред.). У нас было несколько предложений от ресторанов и от белорусского костела, и буквально сразу мы поняли, что нужно это делать и внести вклад в победу добра. С момента принятия решения до самого концерта прошло 3 недели. Мы собрали на мероприятии около 150-200 человек, которые вносили свои средства, слушая белорусских и литовских исполнителей. Такие инициативы мы и дальше будем проводить. В дальнейшем у нас есть планы провести мероприятие для айтишников, которые находятся здесь. Сейчас мы обсуждаем возможные варианты с белорусским Imaguru Startup HUB. Это будет не мероприятие для фронта, а скорее всего конференция под условным брендом "IT для Украины" с проектами, которые вносили свой вклад в помощь беженцам, фронту и Украине в целом. У нас уже есть поддержка от белорусских предпринимателей и инвесторов из разных точек мира. Поэтому это будет что-то большое и масштабное, ориентировочно в конце октября-начале ноября. Также планируем с помощью айтишников реализовать и другие инициативы. Условно можно их назвать "Kickstarter для нужд фронта". Будем открывать различные позиции, чтобы собрать деньги. Будем обеспечивать логистику из Литвы и не только. Разработку этой платформы возможно получится завершить к началу этой самой большой IT-конференции, но не факт. В общем, мы хотим дать понять, что мы не поддаемся эмоциям, не занимаемся ерундой, не сидим молча и закрыв глаза в безопасности. Мы сюда пришли не за пособиями, не для того, чтобы лоботрясничать, а чтобы действительно помогать. Причем здесь мы можем делать это в открытую и ничего не боясь, поскольку Литва является демократическим государством и все возможности для этого здесь есть.
- Возвращаясь к благотворительному концерту в поддержку бойцов Полка имени Кастуся Калиновского, я отметил для себя интересный момент. Это мероприятие, к которому имеют отношение россияне, белорусы и литовцы. И оно было направлено на помощь бойцов, сражающихся за Украину. Все это происходит на территории Литвы. То есть, это получается такой интернационал. И если мы перенесем вышеназванные страны к линии фронта, то это воюющие друг с другом страны. Чем дальше от линии фронта, тем больше эти национальные различия стираются?
- Здесь есть следующий нюанс. Мы находимся в Литве. Мы - это россияне и белорусы, которые чувствуют ответственность и в некотором плане даже вину за то, что случилось. Мы понимаем, что украинцы здесь находятся не по своему желанию. У них может быть далеко не все в порядке с финансами и условиями. Поэтому мы это мероприятие старались нацелить на аудиторию, у которой все хорошо, которая в достатке и может свободно вложить какое-то количество средств и времени. В связи с этим украинская аудитория для нас стояла немного поодаль. Тем более, они по мере возможностей и так поддерживают фронт и им не нужно рассказывать, что происходит. Мы сфокусировались на литовской аудитории, на белорусах, которые здесь активны и с 2020 года уже встали на ноги. Мы приглашали подключиться к организации мероприятия конкретных украинцев. Но они сейчас действительно заняты другими делами и не смогли присоединиться. В плане организации мы прекрасно справились силами белорусов, россиян и литовцев. Ну а в качестве обычных участников благотворительного концерта украинцы, конечно, присутствовали. Поэтому у нас действительно был такой своеобразный интернационал, которые пришел поддержать единственно правильную и разумную цель.
- Насколько я знаю, среди ваших инициатив есть и не политические. Например, ваш телеграмм-чат "Погулянка".
- Мы делаем его для того, чтобы люди, которые здесь не так давно или не сильно просвещены в историко-культурной жизни Литвы, могли ознакомиться с ней в простом формате. Мы не нагружаем большим количеством контента чат - выпускаем одну статью раз в день. Это дает людям возможность в спокойном темпе просвещаться и вникнуть в суть материала. Также мы делаем подборку мероприятий на текущую неделю, которые можно посетить в Вильнюсе. Стараемся это делать скрупулёзно и многосторонне. Даже бывает, местные нам пишут, что многих вещей до нашей публикации не знали.
У нас довольно активная и дружная аудитория, которая приходит к нам на офлайн-ивенты. Мы проводим киновечера, вечера языкового обмена, собираем письма для политзаключённых и сплачиваем комьюнити, чтобы наладить социальные связи. Все мы здесь эмигранты вынужденные, как правило, и наши социальные связи разрушены. Поэтому есть такая необходимость. У нас здесь тоже интернациональная команда - я, крымский татарин, мой приятель Тимофей, русский, есть и белорусы.
- В плане профессиональной деятельности, чем ты сейчас здесь занимаешься и какие ближайшие планы?
- Я стартапер. У меня большое количество активностей в этом плане. Самое крупное из них - мое стартап-комьюнити с моими коллегами из разных стран. Мы различным способом влияем на проекты друг друга и поддерживаем их. У нас более 200 человек и мы сейчас активно растем, развиваем различные технологические решения. Также я по-прежнему являюсь айтишником, разрабатываю сайты разной сложности.