В интервью для DELFI министр рассказал, как он сам чувствовал себя на месте пациента, поделился своими идеями о миссии семейного врача, способах решения проблемы алкоголизма, зарплат врачей.
- Вам довелось побывать на месте пациента, вы болели несколько недель, каков ваш опыт?
- Очень хороший, я всем очень доволен, и честно говоря я не очень понимаю тех ворчунов, которые жалуются на еду в больнице. Я думаю – что же тогда люди едят дома? Что за ресторанную еду, если им не нравится то, что подают?
Да, это не ресторанная еда, это нормальная здоровая пища. Люди даже вегетарианский вариант могут выбрать – по крайней мере в Каунасе, где я лежал. Все – чисто, эстетично, красиво. Мы уже стали такими немного ворчунами.
- Наверное, вам сложно оценить, но вы считаете, что то же самое, что было у вас, было бы в случае с рядовым пациентом? Или все же чувствовалась привилегированность?
- Знаете, мне сложно оценить. Имейте в виду, что я сам - врач, моя жена врач, я знаю нашего семейного врача как врача. Поэтому я наверное провел больше времени дома, чем статистический житель. Неделю я находился дома. Мало кто с высокой температурой находится дома столько времени. Я думаю, большинство в больницу попадает раньше.
- Вопрос об алкоголе: "крестьян" выбрали под флагом борьбы с алкоголем, были предприняты определенные шаги. Какой результат вы видите?
- Хороший, стали меньше алкоголя употреблять. В 2017 г. чуть меньше чем на литр снизилось потребление. Я не сомневаюсь, что снижение будет зафиксировано и в 2018 г. Сборы в бюджет увеличились. Если сравнивать 2016 и 2018 г., до повышения акциза и после, то – плюс 80 млн. евро в год. Это большие деньги.
Если я не ошибаюсь, в 2010 г., когда был самый пик, было около 900 смертей, связанных с употреблением алкоголя, в 2018 г. – 500. Так представьте, какое снижение. Я думаю, что это хорошие результаты. Их оценивают и другие страны.
Я думаю, все сработало так, как должно было. (...) Результаты хорошие, иногда они даже лучше ожиданий.
- Трудно радоваться этим результатам после историй о пьяных роженицах. Пусть это всего несколько случаев, но они получили большой резонанс. Как вы предлагаете решать эту проблему?
Никто и не говорит, что это решает все проблемы. Видно, что эти роженицы - женщины с серьезными проблемами. Скорее всего, они зависимые, если не могли не пить во время беременности. Для таких людей нужны другие меры: реформируют систему помощи, вводят консультантов.
Конечно, какие-то предохранители не сработали. Наверное, никто не заметил, не заметили социальные работники, не направили женщин за помощью.
Есть много проблем, связанных с употреблением алкоголя во время беременности – не только таких крайностей, когда пьяные приезжают в роддом. Проведены исследования, которые показали, что три процента женщин в последние недели беременности употребляют алкоголь. Это немало.
У нас и без того есть проблемы в сфере здравоохранения, когда беременным рекомендуют употреблять какое-то количество алкоголя. Это позор нашей системы. Что уже говорить о публичной коммуникации, если в кабинете врача такие советы дают.
- Господин Викторас Пранцкетис сказал, что надо запретить беременным употреблять алкоголь. Как это сделать?
- Не знаю, может, он лучше эту идею может прокомментировать. Трудно представить, как можно реализовать такой запрет. (...)
Например, в Канаде к таким женщинам, если их замечают, приставляют социального работника на все время беременности. Это очень дорого, но все же дешевле чем появление ребенка, у которого будут всю жизнь проблемы со здоровьем.
Если говорить о таком запрете, я предлагают подумать и о других опасностях. Что делать с курящими беременными? Что делать с беременными, которые не ходят к врачу? Алкоголь - не единственная проблема? (...) Ребенка надо защитить, но вопрос – каким способом? Одним законом этого не сделать, поскольку есть беременные, которые вообще не хотят к врачам, не становятся на учет. Они приезжают сразу в роддом.
- Как вы оцениваете идею компенсации контрацептических спиралей женщинам из группы социального риска?
- Не знаю, с этим связана масса этических вопросов. Это должно решить общество, есть ли в этом необходимость. Я не думаю, что они такие дорогие, что женщинам не по карману, но знаю, что некоторые муниципалитеты применяют это. Это этический вопрос, насколько женщина информирована, насколько она согласна. И конечно, если не согласна, насильно никто ничего не сделает. Есть в Литве такие некрасивые примеры, когда женщине из-за каких-то проблем со здоровьем перевязали маточные трубы, сейчас идут суды.
Я считаю, что это грубое вмешательство в личное пространство человека. У меня нет простого ответа на вопрос, как защитить ребенка и не нарушить человеческие нормы. Неверное, никому в мире это неизвестно.
- Что касается семейного врача, как вы представляете его функции? В течение какого времени человек должен попасть к нему?
- Этот момент регламентирован законом. Если это срочно, то есть одно время, если планово, то можно подождать и дольше. Я думаю, что эти сроки адекватные. Семейные врачи, поликлиники, клиники к этому готовились. Что касается попытки отрегулировать потоки, то тут были и недовольства со стороны пациентов, никто не хочет идти к другому врачу.
Еще надо снять с семейного врача ненужную работу – например, подготовка справок, которые нужны не для здоровья, а для других секторов – в детские сады, школы и т.д. За них другие секторы либо должны платить врачу, либо придумать другой механизм получения справок.
Мы уже готовим медсестер. Многое из того, что делает семейный врач, может делать и медсестра. Так обстоит дело в Великобритании. Там сначала осматривает пациента медсестра. Я думаю, и в Литве мы будем расширять такую модель.
Что касается прививок, особенно сезонных, все идут к семейным врачам, а ведь можно сделать прививку и в аптеке. Если там на время трудоустроить медсестру, то можно снять эту работу с семейного врача.
- Что касается прививок, консерваторы предлагают определенные запреты для родителей, которые не прививают детей, например, их детей не будут принимать в детские сады. Согласны ли вы с этим?
- Нет. Я уже упоминал о рисках – тогда изолируется группа общества, создает свой способ ухода за детьми. Там этим болезням распространяться еще легче. Опыт некоторых стран показал, что даже документы начинают подделывать. Тогда только по анализу крови можно узнать, есть ли антитела. Но и тогда есть вопрос - если есть штамп о прививке, а антител нет – может, вакцина была плохая, неэффективная. Это вызывает много вопросов.
Я думаю, наказывать ребенка за неразумность родителей нельзя, ведь проблема в родителях. (…)
- Как вы воспитываете своих детей? Например, не даете им конфеты?
- Конечно, даем, и, наверное, они едят всякое, когда мы не видим. Но они ходят в школьную столовую, где действует новый порядок. Значит, они получают здоровую еду.
Конечно, родители - это важно, но ведь дети не закрыты дома. Они и с друзьями бывают, думаю, и лимонад пьют, и конфеты едят. Им это не запрещаем. Но мы стараемся, говорим, они получают здоровую пищу.
- Вы вроде бы вегетарианец..?
- Я не "смертельный" вегетарианец. Иногда грешу, если езжу в гости, а там не знают, что я не ем мяса. Но сам я мясо не покупаю и его не готовлю. Отчасти я вегетарианец, стараюсь не есть мяса.
Чего мне избежать никак не удается, так это стресса. Такая уж у меня работа, но я стараюсь. (…)
- Еще один вопрос – зарплаты врачей, будут ли они расти?
- Мы подписали соглашение с профсоюзами. Мы их соблюдаем. (...)
Конечно, это не все, вокруг есть страны, которые платят врачам больше. Например, с такими странами как Германия и Норвегия нашей экономике конкурировать непросто.