Тем временем в Департаменте по делам национальных меньшинств с мнением главы Минобрнауки не согласны. Чиновница ведомства Вайва Вежелите-Покладова заявила, что избирательное решение отказаться лишь от русскоязычных школ приведет к маргинализации одной конкретной национальной группы. По ее словам, это было бы нечестно по отношению к русскому меньшинству.
Кроме того, намерения министра, по мнению экспертов, могут противоречить нормам Рамочной конвенции Совета Европы о защите нацменьшинств, которую Литва подписала и ратифицировала без каких-либо исключений и оговорок.
Согласно этому документу, Литовская Республика обязалась признавать за любым лицом, принадлежащим к национальному меньшинству, право изучать родной язык, а также "в случае достаточной потребности обеспечить меньшинствам надлежащие возможности получать образование на их языке".
О возможных нововведениях и спорах вокруг инициативы министра мы поговорили с экспертом по вопросам нацменьшинств, вице-проректором Университета имени Миколаса Рёмериса, руководителем магистерской программы по управлению и политике в области науки и образования, доктором наук Барбарой Станкевич.
– Барбара, министр выступил с предложением отказаться от преподавания на русском в школах нацменьшинств после случая, когда в Вильнюсе два подростка – ученики русскоязычной школы – стреляли из пневматического оружия в своего одноклассника – сына российской политэмигрантки Ирины Новик. Конфликт возник на политической почве. В адрес мальчика звучали оскорбления из-за его антипутинской и проукраинской позиции. Как вы считаете, может ли этот случай, который, важно подчеркнуть, произошел не в школе, служить поводом для реформы всей сети русскоязычных школ?
– То, что министр должен реагировать и отреагировал в такой ситуации, – вполне естественно и правильно, однако должна признать, что такого рода реакция с его стороны не только недемократическая – она деструктивна. Русское национальное меньшинство в Литве, как и титульная нация не является монолитом. Оно состоит из разных людей, мнений, памяти, мотивации, но самое главное, что русские – это граждане Литовской Республики, а в Литве действует закон и демократические процессы принятия решений.
Такая реакция показывает, что каждый раз те или иные кризисы затрагиваются и используются, чтобы поставить под сомнение их [русских] лояльность Литовскому государству, хотя подобные кризисы происходят в каждой национальной группе, в том числе и среди представителей титульной нации. В то же время людей, принадлежащих к нацменьшинствам, приговаривают уже заочно – за глаза.
– Министр приводит в пример Латвию и Эстонию, где от школьного образования на русском языке фактически полностью отказались. Как вы находите этот аргумент?
– В случае русского меньшинства в Литве почти всегда указывают на решения властей Латвии и Эстонии, к этому уже привыкли, однако их нельзя сравнивать с Литвой, поскольку с момента восстановления независимости Литва, во-первых, выбрала совершенно иную модель предоставления гражданства, во-вторых, со временем прибегла к другой практике и подходам к национальным меньшинствам.
К слову, странно, что мы всегда приводим в пример Латвию и Эстонию, когда речь идет об образовании нацменьшинств, но всегда забываем о них, когда заходит о решениях в области политики ЛГБТ.
– Иными словами, позицию министра вы считаете ошибочной по сути?
– Я уверена, что данное предложение министра не раз будет использовано пропагандой враждебных соседей и нанесет вред не им, а в первую очередь нашему государству и отношениям между народами внутри нашей страны. Прежде всего, между русскими и литовцами.
Подобные взгляды министра на русское национальное сообщество показало всем известную тихую "правду" – то, что школы русского нацменьшинства десятилетиями были оставлены на волю судьбы. Никто толком не знает, ни что хорошего, ни что плохого там происходит, и преодолеть эту изоляцию будет непросто.
Однако означает ли это, что литовские школы с русским языком обучения, которые действуют в Литве больше трех десятилетий, стали "угрозой нацбезопасности" лишь из-за самого сообщества, или же речь идет о халатном отношении в области политики нацменьшинств в целом? Вопрос открытый.
– Таким образом, правильно ли я понимаю, что в самих школах вы проблемы не видите?
– Я хочу сказать, что мы до сих пор так и не смогли создать концептуальной политики в области нацменьшинств. Что касается помощи учебным учреждениям, где преподавание ведется не на литовском языке, в этом смысле школы предоставлены сами себе. Они справляются с этим бременем самостоятельно. Это особенно заметно, когда речь идет об использующихся в ходе учебного процесса учебниках. Но это лишь следствие, а причины глубже.
– Какая именно, если мы говорим конкретно о русских?
– В нашей стране не формируется нарратив русского Литвы. Не российского русского, не русского, которого увязывают с Россией, а литовского русского – человека с европейским мышлением, соответствующим укладом ценностей, русского своего и близкого, а не пришлого и чужого.
В этом смысле действия министра образования отражают общую позицию правящих политиков, которые так и не переосмыслили характер Литвы как многокультурного государства, хотя во всех стратегиях – даже в последнем документе "Литва 2050" – это указывается. Впрочем, видимо, лишь в теории. Очевидно, мы не знаем, как раскрыть этот поликультурный характер Литовского государства на практике. Вместо этого мы цинично используем его, поэтому снова и снова попадаем в западню этнической дискриминации и провоцирования межнациональных конфликтов, которые для этой части Европы очень опасны – это не раз нам доказывала история.
Чтобы решать подобные конфликты, мы, прежде всего, могли бы разговаривать с самим русским сообществом, и если в качестве ответа мы услышим привычное – "не с кем разговаривать", тогда я сказала бы, что государству следует приложить усилия, чтобы появились те, с кем мы могли бы разговаривать, так как все научные исследования и позитивные практики четко показывают, что лояльность нацменьшинств и уровень эмансипации в первую очередь зависит не от меньшинства, но от усилий и шагов навстречу со стороны титульной нации.
