Памятные мероприятия были организованы Русской Православной Церковью, которая в 2000 году прославила Николая Второго и членов его семьи в лике страстотерпцев, то есть претерпевших страдания во имя Христа. При этом РПЦ по-прежнему отказывается признать подлинность останков царской семьи, найденных в 1991-м году под Екатеринбургом в местечке Поросенков Лог.
Почему российской власти не нужна память о последнем императоре, а Церкви – его кости, в интервью DELFI рассказала российский журналист, автор нескольких книг об отношениях церкви и общества Ксения Лученко.
- В России вокруг царской семьи сложилась парадоксальная ситуация. Взять, например, российскую власть. Она активно использует образ самодержавия, но при этом практически не замечает столетие убийства царской семьи. Как такое может быть?
- Власть не знает, что с этим делать, куда это встроить. Князь Владимир – понятно: русская государственность, святой покровитель Владимира Путина, сила и мощь. Александр Третий, сторонник сильного авторитарного государства, по своему образу наиболее близок Владимиру Путину. А с Николаем Вторым сложно. Вся его заслуга в том, что он был последним. Ясно, что подвиг страстотерпчества вне узкоцерковного круга никому не понятен.
- Так же, как и подвиг святых князей-страстотерпцев Бориса и Глеба, про которых Владимир Путин сказал почти десять лет назад: «...Святые, это понятно. Но они все отдали без борьбы. Это не может являться примером для нас. Легли и ждали, пока их убьют»...
-Да, это не наши герои. Николай Второй отрекся от престола, «упустил» власть. Более того, когда комиссия по канонизации РПЦ решала, прославлять или нет последнего царя и его семью, многие, кто были против, именно это и говорили: император предал Россию, отрекся от помазания, и от этого все беды и пошли. Такая точка зрения в обществе довольно распространена.
Но, возвращаясь к политическому аспекту этого царствования, очевидно, брать пример тут не с чего. Николай Второй явно не героический монарх. Его канонизировали за смиренную кончину и христианское отношение к смерти. Власти этот сугубо церковный образ ничего не даёт. Он сложен и для массового сознания. Был бы воин-освободитель или даже чудотворец, как Сергий Радонежский, например, и всё стало бы проще.
- А сами-то православные верующие понимают, что такое страстотерпчество вообще и царской семьи в частности?
- Страстотерпчество – слишком сложный тип святости. Если брать, так сказать, мейнстрим-почитание без радикальных ответвлений, то царскую семью почитают в большей степени как образ семьи, потому что в русском православии таких полноценных семейных образов нет. В святцах отсутствуют святые женщины, которые были бы матерями, а не монахинями. В последнее десятилетие в России как покровителей семьи «раскрутили» святых Петра и Февронию, но они жили давно и их житие больше напоминает сказку. А здесь понятный, я бы даже сказала, попсовый образ. То ли святые, то ли популярные исторические персонажи, как в Австрии императрица Елизавета (Сиси), жена императора Франца Иосифа, или даже принцесса Диана. В принципе, и Романовых можно было на кружках для туристов изображать. Прекрасный медийный образ святого семейства.
Есть еще один важный момент. Если РПЦ все-таки признает царские останки и они приобретут статус мощей, это будут первые святые в Русской Церкви, идентичность мощей которых будет подтверждена настолько качественно. Ведь мощей сомнительного происхождения как в Православной, так и в Католической Церкви очень много. Их, конечно, все равно почитают, потому дело не в самих костях, а в Божественной благодати, которая на этих мощах по вере почитающих пребывает.
Народ так чувствует
- Перед торжествами ходили слухи, что во время траурных мероприятий в Екатеринбурге, посвященных столетию расстрела царской семьи, РПЦ наконец признает подлинность царских останков. К тому же буквально накануне, 16 июля, Следственный комитет РФ заявил, что экспертизы готовы и что сомнений в подлинности останков нет ни у следствия, ни у ученых. Но признания так и не произошло. Как вообще можно объяснить эту позицию РПЦ?
- Да, цесаревич Алексей и великая княжна Мария до сих пор не похоронены. А император и императрица, великие княжны Ольга, Татьяна и Анастасия погребены в 1998-м году в приделе Петропавловского собора Санкт-Петербурга, который до сих до сих пор Церковью не почитается как место захоронения святых. На время богослужения там даже двери закрывают.
С останками вообще очень темная и непонятная история, потому что рациональных причин их не признавать, в общем, нет. Этот конфликт возник с самого начала, в 1998-м году, между государственной комиссией во главе с вице-премьером Борисом Немцовым и Московской патриархией. Все вроде бы понимали, что останки необходимо захоронить, но патриарх Алексий Второй отказался приезжать на захоронение, приняв точку зрения митрополита Ювеналия. Владыка входил в «Немцовскую комиссию», но он считал, что доказательств недостаточно и РПЦ следует воздержаться от окончательных суждений. В итоге во время погребения в Петропавлоском соборе священство молилось о безымянных жертвах безбожной власти.
Русская Православная Церковь Зарубежом (РПЦЗ) тоже настороженно относилась к останкам, но все же признала их подлинность в 2013 году, приняв во внимание публикации в американских рецензируемых научных журналах. А в день столетия расстрела частицы мощей, между прочим, были выставлены для поклонения верующих в Мюнхене - в кафедральном соборе Новомучеников и исповедников российских.
Можно сколько угодно копаться, вести бесконечные расследования того, как именно были убиты последние Романовы. Разумеется, остались какие-то белые пятна, но уже прошло сто лет, живых свидетелей не осталось. Невозможно восстановить в мельчайших деталях, как и что было. Но если есть убийство и есть труп, то труп надо захоронить. Следователи же обычно не оставляют трупы незахороненными до выяснения всех обстоятельств – после экспертиз их выдают родственникам для погребения, а следствие продолжается столько, сколько нужно.
- Так что мешает РПЦ признать подлинность останков?
- Сначала с Церковью просто не договорились так, как хотелось митрополиту Ювеналию. Потом церковная иерархия не захотела признавать, что она была не права. А потом на это наложилась народная мифология. На конференции, которую митрополит Псковский и Порховский Тихон (Шевкунов) (тогда еще епископ Егорьевский) проводил осенью прошлого года в Москве, в Сретенском монастыре, представители Следственного комитета РФ отчитывались перед архиереями о своем расследовании. Там одна женщина встала и сказала: «А народ не верит!». Народ, мол, так чувствует, народ не может ошибаться. И теперь Церковь пытается договориться с церковным народом, который подозрительно относится к останкам из Поросенкова лога, поскольку считает, что все кости сгорели до тла на Ганиной Яме, где расстрельная команда первоначально пыталась уничтожить тела.
В этом странном явлении причудливом образом выражается недоверие части верующих к власти. С одной стороны, эти люди не осознают себя открытыми оппозиционерами, поддерживают антиамериканизм, аннексию Крыма и прочее. Но при этом они не верят доказавшим в 2015 году подлинность останков Следственному комитету РФ и государственной межведомственной группе во вопросам исследования и перезахоронения останков цесаревича Алексея и великой княжны Марии, которую возглавлял глава аппарата правительства Сергей Приходько. Это такое ползучее недоверие, даже легкий анархизм церковного народа. Монархо-анархизм. У них святой – царь, а все, что исходит от современной власти, вызывает большой скепсис.
Иерархи во главе с митрополитом Тихоном (Шевкуновым) де факто и митрополитом Санкт-Петербургскими Ладожским Варсонофием де юре (глава церковной комиссии по изучению результатов исследования останков, найденных под Екатеринбургом – прим. DELFI) теперь пытаются поставить точку в этой истории и мягко договориться с народом, принимая во внимание его доводы и публично становясь на его сторону.
Вне церковных кругов, кого ни спроси, все уже забыли и про самого Николая Второго, и про то, где он похоронен. Только фильм «Матильда» подогрел эту историю.
«Матильда» и царебожники
- Из Литвы все протесты вокруг фильма «Матильда», заявления бывшего прокурора Крыма, а сейчас депутата Думы Натальи Поклонской и мироточящий бюст императора в Крыму выглядели как очередной кремлевский проект, придуманный то ли для отвлечения народа от насущных проблем, то ли для усиления борьбы за патриотизм и духовность. А так ли это было на самом деле?
- Нет, я не думаю, что государство имело к этому какое-то отношение. У госчиновников, по крайней мере, у тех, с которыми я разговаривала, это кликушество вызвало скорее раздражение. Да и в реальности было больше информационной шумихи, чем собственно протестов. Был поджог кинотеатра в Екатеринбурге, это сделал не вполне адекватный одиночка. В Москве подожгли один автомобиль и разбросали листовки. В некоторых центральных храмах Москвы прошли молебны – молились, чтобы фильм «Матильда» не вышел на экраны. Но там были одни и те же люди, самые активные, их было мало. Поклонская настрочила сорок запросов в прокуратуру. А фильм все равно вышел. Так что история с «Матильдой» показала Церкви и власти, что «царебожники», которых в этой истории и представляла Наталья Поклонская, не так уж страшны на самом деле.
- Что представляет собой движение «царебожников»?
- Это явление родом из эмигрантской среды. Среди эмигрантов первой волны было много монархистов, они и начали неформально почитать последнего императора как святого еще в 20-е годы.
В начале 90-х идея о царе-искупителе, который искупил грехи русского народа, как Христос искупил грехи всего человечества, упала на благодатную неофитскую почву в новой России и местами расцвела пышным цветом.
На самом деле, это очень закрытая сетевая структура. Это учение смыкается с неприятием ИНН (цифровой код налогоплательщика в России – прим. DELFI), страховых полисов, биометрических паспортов и прочими сомнительными взглядами. Начинается все с легальных приходов и монастырей, а заканчивается тайными скитами, своими, то есть непризнанными священноначалием, монастырями и старцами.
Сейчас общин царебожников больше всего на Урале. Там же пребывает и духовник Натальи Поклонской – игумен Сергий (Романов). Насколько я знаю, в Московской патриархии никто серьезно не исследует это явление, а, на мой взгляд, социологам и антропологам там было бы чем заняться. Это очень интересная сектантского плана религиозная практика. Пока нет даже приблизительного представления, как много людей ей увлечены.
«Демократия в аду, а на небе – Царство»
- Путина самого часто называют царем. Президент Ельцин, говорят, в свое время тоже подумывал восстановить монархию, пригласив в Россию на царство кого-нибудь из Романовых или их европейских родственников. Насколько идея возвращения монархии популярна в России сегодня?
- Есть такая любимая присказка среди православных: «Демократия в аду, а на небе – Царство». Пошлость, конечно. Считается, что образ самодержца - это как бы образ Бога. Да, в Церкви есть представление об идеальной монархии как о некоем золотом веке. Но при этом сама по себе идея восстановления монархии в России сегодня совсем непопулярна, даже в церковной среде.
Год назад была очень смешная дискуссия: митрополит Иларион (Алфеев), который считается внутри Церкви большим либералом, вдруг сказал, что хорошо бы восстановить монархию. А епископ Тихон (Шевкунов), который считается главным консерватором, выступил публично, как бы в ответ, что тема монархии в России сегодня не актуальна совсем, каким бы идеалом она ни была бы в теории. Получилось забавно: «консервативный» Тихон оказался более реалистичным, чем «либеральный» Иларион.
- Сейчас закончились все мероприятия, связанные с 100-летием убийства царской семьи. А что дальше? Николай Второй – это уже перевернутая страница российской истории?
- Я думаю, что да. Медийно эта история никак не развивается. Даже шумиха вокруг «Матильды» не спасла. Для государственной идеологии – это лишняя тема. Более того, она очень скользкая: как мы видели по столетию революции, в современной России пытаются соблюсти баланс – и нашим, и вашим, и белым, и красным. Кроме того, значительная часть населения страны – это потомки коммунистов. Сегодня это ярко проявляется в ностальгии по советским временам.
Николай Второй для одних ассоциируется с властью в принципе, а для других – со слабой властью. Для государственников – он лузер, человек, который привел страну к краху. А для тех, кто за несчастных и за меньшинство, он все равно представляет собой далекое от народа государство. Сегодня он никому не нужен, кроме Церкви, которая его почитает как идеального монарха и семьянина. Та его забрала себе, но тоже своеобразно – без костей.
