"Еще до эмиграции мы ездили в Литву почти каждый месяц. Я живу в Литве уже два года, но только прошлым летом узнала о существовании термина "литвинизм" – посмотрела видео пьяного в вильнюсском баре. Он оскорблял литовца и кричал, что Вильнюс принадлежит Беларуси", – рассказывает журналистка Ольга Семашко, главный редактор белорусского радио УНЕТ. После массовых репрессий в Беларуси, последовавших за президентскими выборами в августе 2020 года, Ольга в числе 60 тысяч ее соотечественников переехала в Вильнюс. По ее словам, белорусской диаспоре в Литве, с одной стороны, не очень понятно, как реагировать на расплывчатые и непонятно к кому обращенные обвинения в "литвинизме". А с другой стороны, этот нарратив создает абсолютно конкретные проблемы беларусам-мигрантам: некоторые литовские политики называют их угрозой национальной безопасности и предлагают подвергнуть таким же санкциям, как и россиян.
Радикальный и умеренный
Автором термина, который внес напряжение в отношения между литовцами и белорусскими мигрантами, считается литовский историк Томас Баранаускас. Литвинизмом он называет историческую теорию, суть которой можно свести к простой мысли: Великое княжество Литовское (ВКЛ) на самом деле создали беларусы. Они и есть настоящие литвины. А нынешние литовцы, которые в те времена были жемайтами (жмудь) или балтами, к ВКЛ отношения не имеют.
"Раз есть суффикс «-изм», значит это идеология, — пытается разобраться в терминологии Винцук Вячорка, политик, филолог и культуролог, автор грамматики литовского языка для белорусов. – Получается, что это агрессивная идеология историко-политического реваншизма с территориальными претензиями. Она отказывает литовскому народу в праве быть наследниками Великого княжества, его традиций и культуры".
Баранаускас делит литвинизм на радикальный и умеренный. Последователи радикального литвинизма стремятся вернуть Вильнюс, как столицу ВКЛ, то есть Беларуси. По мнению Вячорки, носители этого идеи с белорусской стороны – абсолютно маргинальные люди, в большинстве своем анонимы: "Это создатели небольших групп в соцсетях. Они ведут там споры, но не влияют на настроения в обществе и отношения между двумя странами. О них даже не подозревает абсолютное большинство беларусов, в том числе иммигрантов в Литве, мысли и заботы которых совсем другие".
Действительно, подобные группы есть, например, в Фейсбуке. У них может быть до нескольких тысяч подписчиков, но активно в них пишут и ставят лайки не больше двух десятков человек. Причем, некоторые аккаунты выглядят как "продукты" бото-фермы.
Умеренный же, не агрессивный литвинизм – это примерно то, чему, по словам литовского политолога Вадима Вилейты, беларусов сегодня учат в школе, а именно: ВКЛ было по сути своей литовско-беларусским государством, поэтому наследие принадлежит и тем, и другим. И предки нынешних литовцев и нынешних беларусов называли себя литвинами, то есть жителями ВКЛ.
Чем больше ВКЛ в Беларуси, тем меньше там Кремля
По словам Вилейты, когда в Беларуси в начале 90-х годов прошлого века появились новые – национальные, а не советские – учебники истории, для беларусов они стали буквально глотком свежего воздуха.
"До этого многие беларусы жили с комплексом национальной неполноценности. Говорили про себя: у нас нет ничего своего – ни языка, ни истории, музыку слушаем российскую, литературу читаем российскую. В общем, "недонарод", – объясняет Вадим, который сам до 9 класса, пока не переехал в Литву, учился в белорусской школе. – А в новых учебниках писали про Великое Княжество Литовское, которое беларусы создавали вместе с литовцами, про то, что эта страна была прогрессивнее Московского княжества, поскольку там была шляхетская демократия и религиозная терпимость. То есть получалось, что у нас была история, отдельная от россиян. И, молодежь, выросшая на этих учебниках, воспринимает ВКЛ как золотой век белорусской истории".
Этот же подход к истории беларусам пытались привить и неравнодушные к судьбе страны европейцы, объясняет доцент Вильнюсского университета Витис Юрконис. "До 2020 года страны Европы старались помочь беларусам обрести новую идентичность: Погоня, бело-червоно-белый (БЧБ) стяг, беларусскомовность, кампания "Будзьма беларусамі!". Подход был такой: чем больше ВКЛ в Беларуси, тем меньше Кремля. И это правильная формула!" – считает Юрконис.
И Витис, и Погоня
Винцук Вячорка напоминает, что и литовцы, и беларусы начинали свое национальное возрождение почти одновременно, после краха Российской империи и именно под знаком "Витиса/Погони". И это не вызывало споров между отцами-основателями двух молодых республик – Литовской Республики и Белорусской Народной Республики, которая просуществовала недолго. По словам эксперта, Йонас Басанавичус дружил с братьями Антоном и Иваном Луцкевичами, все они понимали, что эта символика – общая традиция, общая европейская идентификация.
"Поставив "Погоню" на герб в 1918 году, беларусы дали понять, что уходят от имперского двуглавого орла и большевистского серпа и молота. Паспорт с "Погоней" был официальным паспортом Республики Беларусь до прихода Лукашенко, с распада СССР до 1995 года, – напоминает Вячорка. – По данным белорусской правозащитной организации "Весна", в Беларуси за последний год было 30 случаев преследования за использование "Погони" на машине, на окне, на одежде. Люди ради этого символа рискуют, и даже идут в тюрьму. И это никак не связано с желанием обидеть литовцев".
В то же время, по его словам, в Беларуси в целом сохраняется общественный консенсус
относительно термина "беларусы", которые приблизительно с 16 века начинали определять людей, живущих между Неманом и Днепром.
"Слово литвин было скорее политонимом, то есть означало политическую принадлежность к ВКЛ. И русин, и литовец мог быть литвином, потому как был подданым ВКЛ, – уточняет Винцук Вячорка. – Но когда в конце 19 – начале 20 века формировалось белорусское национальное движение, то его лидеры совершенно сознательно настаивали на термин "беларус", потому что термин "литвин" мог ассоциироваться с носителями других идей, вовсе необязательно пробелорусских. Например, литвинами себя называли люди Желиговского [польский генерал Люциан Желиговский, устроив военный мятеж, захватил в 1920 году Вильнюс. – Delfi], то есть носители "общепольского" сознания".
Игры в литвинизм
В современном геополитическом контексте важно следить, чтобы нарратив Великого княжества не продвигали Путин и Лукашенко, поскольку с их стороны эта любовь к ВКЛ может оказаться идеологической уловкой, считает Витис Юрконис.
Лукашенко, по наблюдениям Вадима Вилейты, действительно продвигал так называемый умеренный литвинизм после 2014 года. После аннексии Россией Крыма он просто испугался, что Путин аннексирует и Беларусь. Лукашенко пытался заигрывать с Западом, охотно восстанавливал (на европейские деньги) замки и устанавливал памятники великим князьям Витовту и Ольгерду.
"Правда, начинал Лукашенко с другого: называл ВКЛ враждебным государством, в котором беларусов угнетали польские и литовские феодалы, и продвигал теорию триединого русского народа. Это было связано с тем, что Лукашенко хотел после смерти Бориса Ельцина стать во главе "обновленного" Советского Союза. Когда же стало ясно, что ему, кроме Беларуси, больше ничего не светит, то потребовалось подвести базу под то государство, которое ему досталось, и обозначить его, государства, уникальность", – объясняет Вадим Вилейта.
Впрочем, нарратив о "беларусском ВКЛ" для режима Лукашенко всегда имел второстепенное значение по сравнению с наследием Руси и достижениями Белорусской ССР. Достаточно посмотреть, к какой эпохе отсылает подавляющее большинство памятников на улицах беларусских городов, государственных праздников и городская топонимика. А вот демократические силы Беларуси этот период истории по-прежнему воспринимают как основной, сформировавший беларусов как нацию, говорит политолог: "Это своего рода миф о золотом веке, который дает базу для строительства будущего демократического государства. Не было бы ВКЛ – не было бы Беларуси".
Теория никчемная, но в политике пригодится
На фоне войны России против Украины Лукашенко окончательно связал себя с Москвой. Но это вовсе не означает, что Кремль и его пропагандистская машина тоже откажутся от идеи обратить себе на пользу споры вокруг литвинизма.
"У меня своего рода дежавю. Тема "Чей Вильнюс?" используется уже не первый раз. Вспомним, как остро звучала она в 90-е, когда обсуждалась история отношений Польши и Литвы. Александр Дугин, философский и идеологический гуру Кремля, тогда писал, что надо всячески использовать напряженность между Литвой и Польшей в вопросе Вильнюса, – напоминает профессор Нериюс Малюкявичус, исследователь из Института международных отношений и политологии Вильнюсского университета. —Это всегда вызывает страх у литовцев. Мы видим, как сегодня Путин использует похожие исторические схемы. После начала агрессии против Украины была взята на вооружение концепция "Новороссии". Она исторически никчемная, но политически – хороший инструмент".
"Российские и советские спецслужбы всегда старательно отслеживали потенциально конфликтные векторы в своих “колониях”", – говорит Винцук Вячорка. Поэтому, по его словам, очень важно следить за российской пропагандой, понимать, откуда появляются нарративы, вносящие раздор в общество. Так, например, якобы белорусский ресурс belvpo ("Белорусское военно-политическое обозрение") опубликовал статью Николая Крылова, который в издании отвечает за тему литвинизма. Она называется "Сможет ли литвинизм взорвать Литву?". Этот материал мнговенно перепостили несколько сотен порталов российской пропагандистской сети.
"Автор текста умело играет на страхах литовцев и беларусов: литовских историков обвиняет во лжи, белорусских мигрантов называет «радикалами», «идейно заряженным анклавом», «угрозой национальной безопасности Литвы» и «пороховой бочкой». Для меня это доказательство того, что за всем этим стоит некий кукольник", – говорит Винцук Вячорка.
Другая история, которая вызвала острую реакцию в Литве, это появление на самой большой платформе онлайн-петиций Change.org манифеста с требованием "вернуть" Вильнюс Беларуси. Петиция была зарегистрирована белорусским клубом "Литвины". Он базируется в Литве. Но члены клуба тут же опровергли свою причастность к скандальному тексту и вообще заявили об отсутствии каких-либо политических амбиций и уж тем более – территориальных претензий.
"Это был сознательный вброс, – считает Анна Красулина, пресс-секретарь лидера беларусской оппозиции Светланы Тихановской. – Подобные вещи инициируют провокаторы, чтобы поссорить наши народы. А у нас общий враг – союз Лукашенко и Путина. Поссорить нас между собой, внести раздор в наши ряды – задача режимов Минска и Москвы. Они ведут постоянную и целенаправленную работу в этом направлении. Наша задача – противостоять этим провокациям единым фронтом".
Отделить политику от истории
Как это сделать? Эксперты сходятся во мнении: следить за пропагандой, не выносить дискуссию в политическое поле и передать тему историкам на детальную проработку.
"«Бренд» ВКЛ уже достался литовцам, точка поставлена, – говорит Вадим Вилейта. – Беларусы, как сторона, проигравшая в этом споре, просто хотят определенной снисходительности со стороны литовцев: дать им возможность считать, что они тоже часть этой общей истории. Литовцы полностью своего добились: вернулись в европейскую цивилизацию, в семью демократических народов, вступили в НАТО. А беларусы все еще живут в несвободе и надеются, что литовцы протянут им руку".
"Не нужно впадать в конспирологию и делать из мухи слона, – призывает Витис Юрконис. – История Великого княжества Литовского – это история региона. Нормально, если каждый народ будет иметь свой взгляд на историю и своих героев. Но отрицать, что это общая история, невозможно. Когда беларус говорит, что Вильнюс очень важен для белорусской истории, я не могу с этим спорить. И это не противоречит тезису, что Вильнюс – столица Литвы, как и не противоречит и тому, что это, скажем, очень важный город и для еврейской культуры".
"Исторические, этнологические вопросы надо отдать историкам, не делать из них политические дубинки с обеих сторон. В нашем регионе „историческая политика“ – дело взрывоопасное, особенно когда за холмом враг, – считает Винцук Вячорка. – Эти споры надо притушить, отдать на семинары, круглые столы и попытаться строить общее культурно-цивилизационное пространство. Мы же уже жили в общем государстве на протяжении долгих веков, никогда не воевали друг с другом!" Он приводит в пример немцев и французов. Они как раз долго воевали между собой, но в конце концов договорились и сейчас создают общие учебники со стандартным текстом и по-немецки, и по-французски.
Более свежий пример – споры вокруг Вильнюса с Польшей. Нериюс Малюкявичус напоминает, как современной Литве и Польше удалось избавиться от взаимных претензий: "Это заняло время, но в результате здравый смысл восторжествовал, историки и интеллектуалы через форумы и диалоги смогли закрыть этот вопрос. Наше будущее – в общей Европе, а история должна остаться историей".
Говорите чаще и громче
В то же время Малюкявичюс считает: представителям белорусской оппозиции в Литве не стоит занимать позицию "Я же уже один раз это сказал, зачем повторять?". Стратегическая коммуникация работает совершенно по-другому. Такие важные "месседжи" необходимо вслух проговаривать часто, четко и регулярно их повторять.
Анна Красулина говорит, что в офисе Тихановской сделали выводы из истории с литвинизмом.
Кроме того, по словам Красулиной, все большее число беларусов в Литве начинает изучать литовский язык – и в знак уважения к литовцам, и для лучшего взаимопонимания. Возможно, что усилия помогут сгладить напряжение в литовском обществе, озабоченном резким наплывом мигрантов. «Нам бы не хотелось, чтобы искусственно раздуваемая проблема «литвинизма», о котором большинство беларусов и не знало до последнего времени, разыгрывалась за счет антиэмигрантских настроений», – добавляет Красулина.
Витис Юрконис предлагает начать диалог с белорусскими историками в изгнании уже сейчас, с ним согласна и Анна Красулина. Но в целом опрошенные Delfi эксперты сходятся во мнении: главные дискуссии об общем прошлом и будущем начнутся тогда, когда Беларусь перестанет быть западным форпостом России, а станет демократическим государством.