«Вы мне задаете серьезные вопросы, я же не могу на них отвечать как-то не аргументировано, надо выглядеть серьёзно, если у нас тут такое мероприятие», — пошутила одиннадцатиклассница Рамона после двухдневного мастер-класса, который команда литовского мультимедийного издания «Nanook» (Артурас Морозовас, Инна Шилина) вместе с антропологом Арвидасом Гришинасом в середине сентября проводила в Риге.
Ответы участников в самом деле были очень аргументированными, молодые люди хорошо позиционируют себя в стремительно меняющемся мире и были невероятно открыты уже с первых минут встречи.
Они создавали коллажи, вырезая картинки из случайных журналов, таким образом рассказывая о себе, а также рассматривали селфи со времен Рембрандта до Нан Голдин и Райан Макгинли и делали свои. Так мы ближе узнали молодых людей, представителей поколения, которые уже скоро или уже стали как минимум избирателями, но в будущем это возможные общественные, политические и медиа фигуры, ньюсмейкеры, специалисты, ученые или художники. Nyla Ru по итогам совместной работы выпустила подкаст «Рижский молодежный бэкстейдж» https://nanook.lt/podcast/rizhskij_molodiozhnyj_backstage. Самой неожиданной реакцией на этот эпизод стал, наверное, вопрос: «Как вы нашли таких умных ребят? Не может быть, что это не итог тщательного отбора!».
Нет, они пришли сами. В культурном центре «Kaņepes» был объявлен набор, на который откликнулись рижане Рамона, Елизавета, Миша, Никита и Сергей из Даугавпилса — школьники и недавние студенты из Риги и Даугавпилса. Они все в своих школах играют в дебаты, круг их интересов широк — от сельского хозяйства и корейских сериалов до поп-культуры и холодного оружия, а трое из них записывают свой подкаст «Браткаст» и рады своим первым 150 слушателям.
«Этот подкаст идет уже как бы сразу с бэкстейдж’ем. И у зрителя, слушателя точнее, возможно, появляется некоторое ощущение, что это не кто-то там где-то записывает «вау» подкаст, а он как-будто бы сидит вместе с нами, в этом кругу и точно так же пьет Дюшес».
Они настолько разные, что сами это отмечают:
«Мне нравится насколько у нас разное восприятие мира. Это очень здорово, когда встречаются интересные люди и которые могут как-то изменить твое представление. Вот это мне больше всего запомнилось и понравилось», — говорит Рамона.
«Очень интересно, что у людей даже слова, лексикон разные. Я и так знала, что отстранена от всех этих медиа и все такое, но я вообще не понимала, когда другие говорили про какие-то тв-шоу, политику, поп-музыку. Для меня это так чуждо, поскольку все, что я делаю в интернете — это искусство и все такое, то есть про Собчак и «Антихайп» я в первый раз слышу», — признается Елизавета.
Под дружный смех парней из «Браткаста» Елизавета также сказала, что не стала бы слушать их подкаст. Но так мы пришли к тому, чтобы узнать как они проводят свободное время в интернете и какими соцсетями пользуются.
«Я больше люблю или фильмы смотреть, или какие-то познавательные видео на YouTube, которые меня чему-то учат. У меня телевизора дома нет уже несколько лет и все эти медии... я как-то вообще ими не интересуюсь», — отмечает Елизавета.
Елизавета пользуется ВК, Telegram, Twitter, Instagram: «Хотя твиттер только читаю, ничего не пишу. А ВК скачала только, когда в школе училась, потому что все мои одноклассники там общались, потом я ушла со школы и удалила его. А так я общаюсь в WhatsApp и Instagram использую много».
Михаил свои предпочтения в социальных сетях связывает с языком: «Если бы латышская среда сидела бы ВКонтакте, то я Facebook’ом не пользовался бы вообще никогда в жизни. WhatsApp и facebook это два приложения, о которых я мечтаю когда-нибудь избавиться, но к сожалению это невозможно, потому что потеряю много возможностей». В Telegram, по его словам, он подписан на множество разных СМИ, среди них традиционные — Делфи и Euronews. «Из-за того что на латышском языке говорят немного людей, от силы 2,5 миллиона в мире можно насчитать, со всеми иммигрантами, детьми иммигрантов в 10-ом поколении и так далее, в Латвии довольно слабо развито свое производство контентов, а местные популярные ютуберы — это люди, у которых 30000-50000 подписчиков. Это не аудитория совсем, поэтому латыши с довольно раннего возраста начинают смотреть зарубежный контент. То есть из-за того, что латыши больше вовлечены в западную культуру, в европейскую и американскую культуру, они больше воспринимают все эти ценности, чем русская половина населения».
В отличие от Елизаветы, Михаил интересуется политикой. Интересно, что их мнения по поводу деятельности бывшего мэра города Нила Ушакова разделились кардинально. Елизавета сказала, что не согласна с тем, что его «убрали». Михаил тем временем этому рад. При этом оба с трудом вспоминают фамилию нового мэра.
Елизавета, как и раннее Михаил, сказала, что не вспомнила бы имя своего президента или премьер-министра:
«До какого-то момента, когда еще в школе училась, до 9 класса примерно, я знала. А потом я как-то вообще отстранилась от мира полностью. Если посмотреть мой Instagram, то у меня там или корейские сериалы — там эмоции позитивными, или что-то связанное с фотографией или искусством».
Но Михаил не помнит их по другой причине:
«Просто потому что у нас в принципе ничего не происходит. У нас немногое зависит от личности конкретного человека, потому что действует правительственное колесо из разных партий. Один он ничего не сделает. Министра иностранных дел я все же вспомню сразу, потому что он у нас уже 10 лет, и просто шикарный мужик, по-царски всех раскидывает туда-сюда. Реально я на Euronews слышу про Латвию раз в четыре года, когда выборы, например, или когда у нас однажды рижский замок горел, и, наконец, когда наш министр иностранных дел Ринкевич каминг-аут совершил. Это было наверное самое яркое событие в Латвии».
Судя по сказанному Рамоной, она и ее сверстники довольно устойчивы к пропаганде:
«Я стараюсь сверять информацию из разных медиа порталов, на меня этот объём информации никак не влияет, не угнетает. Если я не хочу окунаться в этот поток сознания, я просто этого не читаю. Не могу отвечать за всех своих друзей и знакомых, но большая часть относится к этому с юмором. Присылают мне какие-то совершенно нелогичные статьи и мы их обсуждаем, как так вообще можно было написать и почему люди так пишут».
Михаил демонстрирует чувствительность к случаям коррупции и недобросовестности отдельных латвийских политиков, остальные в комнате его поддерживают:
«У нас есть отличный пародийные рэп проект, Латвия называется, «Сингапурский сатин», они пишут пародийные треки. Есть, например, трек про мэра Вентспилса, главного портового города Латвии. Он сидит 20 лет на одном месте и его никуда не могут подвинуть, хотя на него 5-6 криминальных дел пытались завести за эти два десятка лет». Это один из примеров, который привел Михаил.
А также ребята очень критичны к тому, что происходит в России, при этом они не принимают действия оппозиции только со знаком плюс. Ироничны и к проявлениям лояльности поп-культуры, как и к тем кто неожиданно попал политическое поле оппозиции:
«Миша, а нравится тебе IC3PEAK? — Мне немного не нравится, что у них вся музыка построена на одной и той же эстетике. Т.е. эстетика впереди музыки идет. С одной стороны прикольно, качает, танцевать можно, поорать. Тесты? Они такие очень корявые, потому что рифмы «я выхожу на улицу гладить кота, а его переезжает тачка мента» — это так себе текст. То есть это яркое заявление, яркий образ, но с точки зрения формы текста мне не нравится. У них есть другие красивые песни, не такие известные как... Как она называлась... «Смерти больше нет». Лучшая строчка, наверно, моя любимая это «ааа я умираю в России, ааа от эйфории». Лучшая патриотическая песня в истории. Вот сразу видно что Настя и как его второго, Коля, что они за Путина, за правильные ценности (смеется)».
Они легко описывают свою идентичность:
Елизавета: «Я училась в русской школе 9 лет. Меня называли латышечкой, потому что по латышскому языку у меня было 8, а по русскому — 6. Мне даже ближе латвийская культура. Но когда представляюсь, как Эльзабет, отмечая, что в паспорте Елизавета, они сразу: «Хм, что?!». Есть какое-то маленькой предубеждение, а после общения — все в порядке. Русского акцента у меня нет. Проходит, например, год общения, человек вроде бы и знает мои имя и фамилию, и потом спрашивает: «Что, ты русская? — Я не русская, я — русскоязычная в Латвии!».
Рамона: «Я не делю себя ни на русскую, ни латышку, я — латвийка. Я жительница Латвии, которая говорит и по-русски, и по-латышски, учит английский, немецкий и испанский. Я живу в Латвии и даже где-то этим горжусь».
Отношение к родным краям:
Сергей: «Я кайфую от Риги, потому что это идеальноt смешение русской культуры, которая еще осталась после Советского союза и всего такого, и все же европейских ценностей. Здесь толерантное общество, думающее, но при этом нет крайне-либеральных идей, которые сейчас в Европе происходят, и радикально-левых».
Миша: «Даугавпилс — такое место, как бы, ну, не знаю, очень специфическое. Там ничего не происходит, по-моему вообще. Даугавпилс — это как Монголия, никто не знает, что происходит в Монголии, никто не знает, что происходит в Даугавпилсе».
«В принципе идеальная страна для жизни, потому что здесь есть чистый воздух, здесь рядом есть всt, кроме гор разве что. Здесь некритически жарко летом, некритически холодно зимой, разве что дождь слишком часто, но кто не любит дождь, тот не может спрятать свои слезы, — поэтически завершает Михаил.
Елизавета наоборот недовольна жизнью в Риге и в целом считает, что государство плохо заботится о своих гражданах и хочет уехать:
«Я хочу уехать. Я всю жизнь жила в центре Риги и я поняла, что на самом деле Рига — не так супер для жизни…».
Но не из Латвии:
«Моя мечта, уже 2 или 3 года я об этом думаю, такая маленькая может быть задумка. Я бы очень хотела связаться с какой-то бабушкой в селе или в деревне, чтобы та взяла меня в подмастерье, чтобы я ей помогала, общалась и, так бы я узнала, как живется там, потому что я росла в центре города, я вообще ничего не знаю. То есть как посадить что-то, как отличать семена. Мне кажется, это очень интересно и люди должны это знать, чтоб выжить, если будут какие-то экстремальные условия. Я очень хочу чтобы меня какая-то бабушка приютила и научила всему этому. — Подожди, а ты такую бабушку хочешь найти здесь, в Латвии? — Да, в Латвии».
Они все гордятся достигнутым уровнем равенства полов и толерантности в Латвии:
«Мне кажется, комфорт для всех создан. В Латвии особая ситуация. У нас, по-моему, первое место в Европе и второе в мире по равенству полов. У нас женщина-президент была с 1999 по 2007 год. И до сих пор считается вторым лучшим президентом в истории Латвии после Карлиса Улманиса, последнего президента времен первой Республики был», — отмечает Миша.
«И к людям с нетрадиционной ориентацией относятся хорошо. Спокойно проходят спокойно те же гей-парады. Некоторые, конечно, недовольны и этим, но я, например, общался с некоторыми такими людьми, спрашивал их мнение: их раздражает не сам факт того, что это гей-парад и пропаганда каких-то неправильных с их точки зрения ценностей, а то, что эта культура довольно молодая и поэтому эти гей-парады больше похожи на сходку подростков, которые хотят всем что-то доказать и поэтому выходят, кричат, орут, все напоказ делают, вместо того, чтобы просто собраться вместе и отдохнуть. Я думаю, что к этому всё еще придет, то есть у нас все-таки эти парады отличаются от тех, что в Нидерланда или в Германии, например. У нас не особо популярно мнение, что, геи — не люди, женщины — не люди или еще кто-то — не люди, то есть у нас все люди, все молодцы», — дополняет Сергей.
По его мнению, латышская среда более толерантна, чем русскоязычная, хотя там и больше, например, националистических высказываний и идей.
«Люди сами себя наказывают, когда делают неприятно другим, но себе они делают намного хуже, пусть и не до конца это осознают. Я не встречал счастливых расистов и гомофобов, если честно», — добавляет Миша.
Мы занимались в комнате, на стенах которой в качестве обоев оказались фотографии Петры Бауэр и Ребеки Кац-Тор, участников рижской биеннале 2018 года, из проекта «И все это еще нужно сделать: «Грамматика феминистской организации». На них — женские собрания начала 20-х годов в Швеции. Это стало поводом поговорить об их отношении к феминизму».
Неожиданно и через сельское хозяйство, и феминизм, и даже метамодернизм, сразу трое из них пришли к признанию в том, что им не хватает искренности, честных людей и заботы друг о друге, и государства.
Для начала Рамона сказала, что в их обществе уже было много разных дискуссий на разные политические и экономические темы, но в первую очередь к людям нужно относиться доброжелательно на всех уровнях: «Потому что очень много негатива и в медиа, и в дебатах, который не всегда оправдан. Слишком много говорили про отрицательные моменты».
«Елизавете, а почему сельское хозяйство? Ты же такой городской житель, и сейчас в такой электронной среде, мультимедиа, программируешь и вдруг... — Да, я абсолютная рижанка. Ну из-за того, что я росла в самом центре города, столицы, то от всего сильно устала. Я побывала в одном чудном городе на границе Латвии, там в принципе нечем заниматься, кроме своего хозяйства, но мне так понравились люди, там так спокойно, нет этого шума, суеты, никто не спешит, все делают то, что хотят, люди честные, все отличается очень сильно. Мне кажется, что мне не хватает вот этого покоя и чистых людей», — объясняет Елизавета.
Сергей очень продуманно объясняет различие между постмодерном и метамодерном: «Метамодерн он как бы содержит в себе постмодерн, то есть кучу иронии, шуток, возможно каких-то масок иногда, но при этом среди всего этого периодически пробивается искренность. В постмодернизме искренности очень мало, потому что она прикрывается иронией. То есть человеку плохо, а он смеётся над этим, «ха-ха-ха» всё хорошо. А в метамодерне он посмеется, посмеется, а в какой-то момент сорвется, начнет рыдать, выливать свою душу, ну что-нибудь такое, а потом все вернется на круги своя. — Тебе не хватает искренности? — Да, ее часто не хватает».
Сергей отмечает, что современный феминизм борется и за искренность в том числе: «Я не уверен, что могу считаться профеминистом окончательно, а радикальным никогда не стану, но я очень много понимаю в этой теме. Читаю пару очень хороших блогов, смотрю. И понимаю, что феминизм нужен не только женщинам, это не только про женщин, он и мужчинам тоже очень сильно помогает, например, в плане этих всех гендеров. Это как раз и есть тема с искренностью, то есть без искренности было бы так: «Да ну, зачем это гендер, мы — мужики, пойдем там рубить лес»! А появление искренности позволяет многим мужчинам и женщинам сказать: «Я не полностью соответствую представлениям об идеальном маскулинном мужчине или идеальной женственной женщины!».
«У меня сестра феминистка, — вступает Елизавета. — А как ты отличаешь, она феминистка, а ты нет? — Она лифчик не носит, потому что равноправие и всё такое. Но мне комфортно и с лифчиком. — То есть это только внешние проявления? — С ней нельзя спорить вообще ни по таким поводам, особенно про сексизм».
«Я к феминизму никак не отношусь, но радикальный, мне кажется, это перебор, именно когда не идея равноправия, а какое-то унижение мужчин. Тогда уже это, наверно, и не считается феминизмом. Ну мне помогла борьба феминисток в прошлом, потому что я сейчас могу в университете учится и работать, это очень круто», — утверждает Рамона.
От феминизма легко перешли к вопросам экологии.
«Рамона, ты говоришь «добились», используя прошедшее время, а чего бы сейчас надо было бы, над чем сейчас поработать? — Мне кажется, сейчас надо поработать над другими проблемами, экологии допустим. Уже сколько раз сказали что скоро планеты взорвется от потепления и мы все умрем в пластике. Мне кажется, сейчас об этом нужно думать».
Рамона считает, что в их обществе уже было много разных дискуссий на разные политические и экономические темы, но в первую очередь к людям нужно относиться доброжелательно на всех уровнях: «Потому что очень много негатива и в медиа, и в дебатах, который не всегда оправдан. Слишком много говорили про отрицательные моменты в разных политических ситуациях, поэтому надо что-то изменить в самой концепции медиа».
«Я эту тему очень сильно изучила и теперь стараюсь избегать этих разговоров, потому что люди не понимают то, что знаю я. Мне кажется, уже много раз доказывали, что если не будем есть мясо, то планета, она в 20 раз... вообщем не будет так проблематично с экологией. И со здоровьем тоже, это связано и с мясом, и с экологией». — отмечает Елизавета.
Рамона мечтает о сортировке мусора: «Я все мечтаю, чтобы у нас в городе поставили эти автоматы, чтобы можно было сдавать бутылки. Такие как в Литве и Эстонии, ты приходишь и можешь кинуть бутылку, тебе выдают чек и ты можешь его потратить, такого у нас нет. У нас просто есть ещё такие советские точки, где ты можешь сдать стеклянные бутылки и получить за это какие-то копейки. А вот именно таких нанотехнологий, как эти автоматы, у нас пока нет».
Ее дополняет Никита: «Вот сейчас есть zero waste, переработка, сейчас очень заботятся об экологии, допустим, в каких-то кофейнях, если ты приходишь со своей кружкой, а не берёшь пластиковые стаканчики или бумажные, тебе делают скидку. Можно не брать трубочки в каких-то заведениях быстрого питания. Если мне дают такую возможность, я этим пользуюсь, пытаюсь посодействовать».
Елизавета, по ее утверждению, очень далека от политики, но все же согласилась, что именно политики способны решить проблему экологии и даже неприятия в обществе ее образа жизни, через системы образования и медицины. Тем не менее, она также утверждает, что в латвийских медиа тема экологии затрагивается очень часто.
Поскольку все участники учащиеся, мы поговорили про школьный буллинг. Никите как и Елизавете приходилось с ним сталкиваться и наблюдать в отношении других.
«Как я понимаю в случае с Лизой, буллинг возник на фоне того, что она веган. В моей жизни буллинг не был такой радикальный, он скорее... поддавался как какие-то шутки, но по факту это были оскорбления. Я видел как буллинг касался других, допустим моих друзей, одноклассников, в принципе людей в школе. Достаточно давно, когда я еще учился в начальной школе или только приходил в среднюю школу, у нас была девочка, которая приехала из России, она была нерусской внешности и класс объединился, это был моббинг, который пытались подавать опять же как шутку, но это ее сильно задевало, она ничего с собой не сделала, Слава богу, просто ушла из школы. — Что такое нерусская внешность? — У нее были какие-то черты кавказской, возможно, какой-то такой более восточной внешности. То есть даже не кавказское, а индийское что-то было. Она была не похожа на остальных, и остальным это казалось смешным».
Никита похожие явления видит и в обществе в целом: «Сейчас, когда набирают такие движения как феминизм, когда люди становятся вегетарианцами и веганами, то очень много проявляется нетерпимости по отношению к ним, то есть не то чтобы нетолерантности, а именно агрессии. Но все стремится к тому, чтобы было полное равноправие между людьми любых гендеров, любых национальностей, в принципе всех людей в независимости от того, чем они отличаются от других. Я очень положительно отношусь ко всем новым движениям, потому что это тоже доказательство свободы, что человек не боится показать себя таким, каким он есть и это очень круто, если это происходит. Я всегда обеими руками за это. — А как ты думаешь, за твое поколение переменится что-то? — Думаю, да. Наше поколение уже прогрессивное».
По признанию Елизаветы, ее ярко выраженно русские имя и фамилия являются причиной неприятия ее другими:
«Не хочу сказать что это прямо предупреждение латышского народа против русских, но очень много было в моей жизни несправедливости из-за того, что я — русская, Елизавета Ремизова, то есть прям русская. Я часто проигрывала в конкурсах из-за моего имени. Было много разговоров «что тут делаешь, русская». Я участвовала в конкурсах по шитью. На последний конкурс я два или три месяца шила костюм и проиграла. Это было ужасно несправедливо, потому что выиграла девочка с одним платьем каким-то очень простым. А у меня было платье и пальто, и потом оказалось что одна судья поставила мне по нулям… — Потому что у тебя имя? — Да, потому что она знает, что я русскоязычный человек и все такое. — Ты связываешь именно с этим? — Ну я знаю точно, потому что там шли разговоры об этом, а потом мне передали».
Никиту иногда выделяют по внешнему виду:
«Я сталкивался с таким, когда мне что-то говорили про мой смуглый цвет кожи, там то что у меня есть турецкие армянские корни», — поделился Никита.
«Латвия достаточно многонациональное государство, у меня очень много друзей латышей, много русских, потому что я учусь в русской школе. — продолжает эту тему Рамона. — Скажи, а в ваших медиа, русскоязычных и латышскоязычных, достаточно рассматривается тема многоязычного, многонационального государства? — Я думаю, что да. То есть нет такой линии мононационального государства? — Нет, я не сталкивалась».
Рамона говорит на латышском, но пока с заметным русским акцентом. Между тем, когда она посещала Санкт-Петербург, ей говорили, что у нее странный русский.
«Когда я общаюсь с носителями, они говорят, что слышится в некоторых словах, а так как у меня латышское окружение, я верю, что этот акцент спустя некоторое время пропадет. — А тебе важно чтобы он пропал? — Когда я только-только начинала общаться с латышами, и активно проводилась реформа образования, я очень стеснялась говорить на латышском, потому очень был слышен акцент. — А ты сталкивалась с негативной реакцией? — Мне никто никогда не делал замечаний, что я говорю с акцентом. — То есть дело только в личном несовершенстве? — Я хотела говорить хорошо, потому что я хорошо знала язык и продолжаю его совершенствовать, но мне хотелось и произносить хорошо, без акцента», — утверждает Рамона.
«Я звучу как рижанин, — уверенно говорит Михаил. — То есть я говорю по латышски как рижанин, то есть у меня живой, настоящий, свободный латышский язык. То есть я на латышском в универе учился, на латышском работал,на латышском частично в школе преподавал, у нас была билингвальная программа. Хотя и в русском у меня есть акцент. Люди из России и Беларуси говорят, что по-русски я говорю с легким, неуловимым акцентом. Я даже слышу, что вот Сережа немного по-другому предложения составляет, хотя мы в одной стране живем. Но он из гораздо более русской среды, то есть в магазинах там говорят по-русски, потому что Даугавпилс более русскоязычный».
Вы ознакомились с латвийской частью междисциплинарного проекта «Пост-пост советский», в котором также приняли участие молодые люди из литовского Висагинаса. 5 юношей и девушек из Литвы и Латвии, конечно, не могут представлять всю балтийскую молодежь. Однако, в будущем предполагается продолжить этот коллаж голосов, образов и мыслей, охватив более широкий круг участников, выявляя наиболее общие тенденции. С материалами уже состоявшихся дискуссий и мастер-классов можно подробно ознакомиться на странице Nanook. Этот проект осуществлен при поддержке Совета министров Северных стран.