Кто-то бежал экстренно, не успев толком собрать вещи, кто-то получил разрешение на въезд в Литву в рамках гуманитарного коридора, некоторые вынуждены были переехать, поскольку их работодатель перенес свой бизнес сюда из Беларуси.
Одним из релокантов последней волны является 26-летний Игорь Порункевич из города Поставы Витебской области. Игорь прилетел в Литву из Киева 2 апреля и в настоящее время только приходит в себя после всех испытаний и перемещений, с которыми ему пришлось столкнуться. У себя дома до определенного момента у него было все хорошо - свой небольшой бизнес, машина, квартира. А теперь фактически он остался ни с чем из выше перечисленного, но зато с чистой совестью и на свободе. По этому случаю Игорь вспоминает об иронии судьбы на примере его деда: в прошлом веке его дед спас двух евреек из Литвы, спрятав их у себя, а теперь Литва как будто бы отдает долг и спасает самого Игоря.
О том, что стало причиной отъезда, о маршруте Беларусь-Россия-Украина-Литва и ощущениях, пережитых в каждой из этих стран, о нелегальном переходе границы и даже немного о контрабанде на белорусско-литовской границе мы подробнее поговорили с Игорем Порункевичем.
- Что послужило тому, что вы вынуждены были уехать из Беларуси?
- В прошлом году в августе были выборы. Конечно же, я поддержал Тихановскую. В своем заведении мы в первый день выставили коробку для пожертвований для тех людей, кто пострадал во время акций протеста. То есть, собирали денежку, всякие акции устраивали. Соответственно, это не понравилось органам, в отношении меня сфабриковали и возбудили уголовное дело. До января все было спокойно. Потом я экстренно вынужден был уехать.
- Вы упомянули про свое заведение. Что это было за заведение, и чем вообще занимались в Беларуси до отъезда?
- Я индивидуальный предприниматель. У меня было свое заведение в городе Поставы. Это был бар в центре города. И я старался как-то совмещать общественную активность и работу. Это у меня с детства такое отношение, наверное, в силу воспитания. Кроме того, я очень интересовался альтернативной историей. Я и свои средства периодически отправлял на работу разных фондов и различные инициативы.
- Как давно вы стали интересоваться политикой, и что именно послужило причиной для этого?
- В принципе с 2010 года, еще когда в школе учился. Я тогда ездил на те выборы (правда, не доехал - меня задержали). В 2010 году мне почему-то больше всех понравился Статкевич (кандидат в президенты Беларуси на выборах 2010 года Николай Статкевич, ныне политзаключенный - ред.). Я общался с ребятами из "Молодого фронта" (оппозиционное молодежное движение белорусской молодежи - ред.). Мне нравилось, что с ними можно было встретиться в Минске, у них были разные запрещенные в Беларуси материалы, книги. Ну и вот в 2010 году я общался с ними. Тогда 19 декабря была "Плошча" (акция протеста в Минске против результатов выборов президента 2010 года - ред.). Ребят из "Молодого фронта" задержали еще до самой акции. В то время была мощная агитация против Лукашенко, множество стикеров расклеивали по городу. Меня во время одной из таких расклеек увидели сотрудники милиции и вшестером положили лицом в землю, как особо опасного преступника, еще до всех событий на площади.
- Что именно сподвигло к интересу к событиям 2010 года?
В 2010 году мне было 15 лет. До этого особо как-то понимания не было. А так, ты смотришь, что происходит вокруг, и в принципе начинаешь понимать какие-то вещи. Начиная со школы, ты уже начинаешь наблюдать и понимать - что-то происходит не то.
- Как отнеслись родители к увлечению политикой 15-летнего сына?
- Родители были неактивными в этом плане. В 2010 году для матери это немного было шоком. Это было такое время, когда всех обязывали вступать в БРСМ (Белорусский республиканский союз молодежи - ред.). И так получалось, что из всех школ города единственный, кто не вступил, это был я. Ко мне приходили разные комиссии и инспекции тогда. Они удивились, потому что у меня дома были разные значки, висел большой флаг на стене, была кепка лесных братьев с немецкой символикой, подаренная мне ребятами постарше. Тогда для родителей это было непонятно.
После 2020 года, я думаю, картинка сложилась для многих, кто не понимал сути происходящего. Те, кто были далеки от этого всего и не интересовался, сейчас сами принимают участие и пытаются повлиять на ход событий.
- Почему, на ваш взгляд, Беларусь проснулась именно весной/летом 2020 года?
- Мне кажется, что это Тихановский всех разбудил. Потому что ранее все это выглядело как борьба каких-то верхов. А Тихановский был первым, кто приехал в деревни, села, маленькие города и начал общаться с простыми людьми. При этом он из южной Беларуси, мы живем в северной. Он приезжает к нам, и мы понимаем, что у них такая же разруха, как и у нас.
Еще один момент. В 2020 году никто не знал, как выявлять людей, которые голосовали против Лукашенко. Люди начали себя обозначать. В урны при голосовании бюллетени складывали в гармошку. Люди это все видели. Но когда озвучили, что Лукашенко набрал больше 80%… Большинство сотрудников, которые приезжали в ночь выборов ко мне в заведение (9 августа 2020 года в течение дня Игорь ездил по участкам, развозил знакомых в районы, если они были там прописаны, чтобы они смогли проголосовать, а после закрытия участков для голосования работал в своем баре - ред.), говорили, что сегодня, похоже, проснулась новая Беларусь. Люди просто уже устали от этого постоянного вранья, поэтому и вышли.
- Мы обычно судим по масштабам протеста на примере столицы и других крупных городов. А если говорить об этом на примере вашего города?
- В городе очень было все печально. Хотя в 2020 году вышло около 700 человек, и это максимум для Постав (город в Витебской области с населением чуть менее 20 000 человек - ред.). Но в соседних провинциях, таких как Глубокое, выходило по 8000. У нас это все было не очень масштабно, потому что городок маленький, и все друг друга знают. У нас все знают, кто к чему как относится, но как-то особых протестов не было. В Поставах был 13 августа городской митинг и 16 августа, самый большой. И то получилось так, что сотрудники милиции негласно говорили, что они никого трогать и задерживать не будут. А взамен попросили не устраивать беспорядков, не топтать газоны, не мусорить, не распивать спиртные напитки.
Хотя в сравнении с Минском это не было так масштабно, тем не менее у многих присутствовало чувство эйфории, чего-то нового, предпраздничного. Люди были уверены, что он (Лукашенко - ред.) просто должен уйти. Многие себя помечали. Те, у кого не было белого браслетика, просто закрепляли на одежду лист белой бумаги. И опять же, если сравнивать с 2010, то тогда не было вообще никакой активности, а на меня и еще нескольких таких же, как я, смотрели как на сумасшедших.
- Раз уж говорим о вашем родном городе Поставы, который кстати, находится чуть более, чем в 100 километрах от Вильнюса, то задам вопрос, который в последнее время все больше беспокоит Литву. Это контрабанда, которая в том числе активно идет и с вашей стороны. Что вообще вам известно об этом явление?
- Именно Поставы чем известны? Даже здесь я столкнулся с людьми, которые никогда у нас не были, но говорят: "А это от вас постоянная контрабанда". Да, у нас это обычное дело - сигареты, афганцы, вьетнамцы. Причем, это с самого верха идет. Все знают прекрасно фамилии, все знают, кто, все знают, где и как, но были ситуации, когда задерживали контрабандистов и просто отпускали. Как это объяснить? Я думаю всем все понятно, это просто с самого верха курируется - сотрудники милиции, администрация.
Контрабанды действительно очень много. У нас именно так расположен город, что по трассе километров 20, наверное, получается до границы. И так как я большую часть жизни прожил в Поставах, то это больная тема для Литвы наверное. Ну, а в Беларуси у нас очень многие таким способом зарабатывают себе на жизнь.
- Многие только контрабандой живут?
Вообще все и все прекрасно знают. Наши контрабандисты отдыхают с нашими сотрудниками милиции, которые во все это вовлечены. При этом они могут быть и в форме. И в таких городах они себя чувствуют максимально безнаказанно, и никто даже не прячется.
Частенько бывает, что после окончания школы у кого-то не получилось поступить, а кто-то посчитал это ненужным. И они приходят в этот рынок контрабанды. Кто-то машинами возит, кто-то по лесу бегает.
- Есть ли какая-то связь ваших кураторов контрабандистов с литовскими пограничниками?
- Не исключаю, что с этой стороны тоже кто-то крышует, потому что многие получают сигналы, что сегодня, например, ехать можно, а завтра уже нельзя. Или - сегодня можно по лесу бежать, а завтра - нет. Ведь здесь также есть и люди, которые поддерживают Лукашенко (смеется - ред.)
- Теперь расскажите поподробнее о том самом уголовном деле, которое стало причиной отъезда.
- После первых дней протестов в интернете появилась группа, где выкладывали данные силовиков, причастных к пыткам и избиениям людей. Однажды в ней появились данные человека, который по свидетельствам задержанных, занимался изнасилованиями. Администраторы группы призывали подписчиков звонить ему и спрашивать, как он себя чувствует и как вообще живет. Я позвонил и оказалось, что я был уже десятым к тому моменту. Я не успел сказать и пары слов, как сразу же пошел поток угроз и мата в стиле: "Еще один клоун… Я тебя… Я твою маму… Я тебя… Ты будешь моей девчонкой…". Потом он пообещал меня найти и бросил трубку. Спустя какое-то время ко мне приехали сотрудники ОСБ (Отдел собственной безопасности - ред.), задержали, и я дал объяснения. Причем вежливо и аккуратно меня скрутили, ткнули мне в лицо ксивой и спросили: "Вопросы есть?". Я сказал: "Есть". На что они ответили: "Задашь в отделе". После этого выяснилось, что в отношении меня возбудили уголовное дело.
При даче объяснений меня все пытались раскрутить на то, чтобы я признал, что действительно оскорбил того сотрудника из той самой группы в интернете. Я им сказал, что не успел даже рта открыть, как в мой адрес посыпалась куча угроз.
В сентябре мне позвонил Следственный комитет Минска и меня вызвали в качестве подозреваемого. Меня несколько раз вызывали, были очные ставки. Все затягивалось. А потом получилось так, что в январе позвонил следователь поздно ночью адвокату и сказал, что мне нужно явиться. Через день мне позвонил адвокат. Я начал связываться со следователем и выяснять, почему не позвонили сразу ко мне, хотя обычно всегда делали именно так. Но он ответил, главное, что тебе передали. Я начал узнавать на какое процессуальное действие меня вызывают. Следователь сказал, что нужно ответить на пару вопросов. После этого в шутку спросил: "Может, мне вещи собирать"? Он ответил: "Ну знаешь, время такое. Посмотрим".
Кроме того, наш городок он же маленький, там все друг друга знают. Тревожные звоночки доносились и от других знакомых. Бывало и такое, что ко мне в заведение приезжали местные сотрудники и под воздействием спиртного тоже высказывали намеки, что меня арестуют и чуть ли не сделают инвалидом, и мне пора уезжать.
- Как происходил отъезд?
- Это было максимально экстренно, среди ночи. Что можно было вывезти с бара я вывез. И вот так, впопыхах отправился в Россию.
Сначала хотел вылететь в Киев. Среди ночи нашел человека, который повез меня в Минский аэропорт. Я уже начал проходить Таможенный контроль, и мне отказали в выезде без объяснения причин. С точки зрения налогов, кредитов и задолженностей у меня не было никаких проблем.
Затем я понял, что нужно в Россию. В России уже оказалось, что я в розыске, у меня был заблокирован счет и наложены какие-то аресты и ограничения.
- Сколько пробыл в России и было ли ощущение опасности там? Ведь мы знаем примеры, когда белорусов арестовывали в России.
- В России я узнал, что государство там не оказывает никакой помощи белорусам, солидарности нет никакой. Правозащитные центры там, как и в Беларуси, работают с большими проблемами. Тогда я начал искать чаты, общаться с людьми, с волонтерами. Они мне тоже сказали, что Россия - неподходящее место для меня.
Окончательно я в этом убедился на собственном примере. Как раз в то время начинали проходить митинги в поддержку Навального. И так получилось, что в Москве я жил в трех домах от дома Навального, и там собирались люди. В результате я несколько дней не мог выйти из дома. Я открывал дверь, а в подъездах везде прятались сотрудники Росгвардии. Поэтому приходилось просто сидеть дома и не выходить, не хотелось лишний раз попадаться в руки Росгвардии с учетом розыска в Беларуси.
Потом я узнал, что многие уезжают в Украину. Я попытался вылететь туда из России, но мне в связи с соглашением между Россией и Беларусью было также отказано. Затем я принял решение, что легально или нелегально, но нужно как-то бежать и единственным вариантом стала Украина.
- С чем вы связываете, что вам отказывали в вылете и в Беларуси, и в России, но при этом не задерживали?
- Как и у многих, у меня дело полностью сфабриковано. У меня хороший адвокат. Он мне объяснял, что следователь достаточно взрослый, там полковник вел дело. Я еще удивился, что это как-то странно, что полковники ведут такие дела. И он до последнего, как мне объяснял адвокат, еще тогда намекал, что нужно уезжать. То есть, брать на себя ответственность за чье-то сфабрикованное дело, не у всех есть желание. И это была одна из версий.
- Переход в Украину был тоже нелегальным?
- Да, там появилась возможность. Нужно было бежать через границу в прямом смысле. Я познакомился в России еще с одним парнем. Оказалось, что у него похожая ситуация. И мы вместе бежали через границу, попали в Украину, сдались пограничникам. Потом уже искали разные варианты, хотели сразу беженство в Украине получить. Оказалось, это тоже не совсем просто, потому что Украина двояко ко всей ситуации относится. Она вроде бы против того, что творит режим Лукашенко, но в то же время очень много подводных камней.
И, находясь в Украине, у меня каждый месяц была надежда, что все скоро закончится, и я смогу вернуться домой. Но проходил март, февраль, и ничего не менялось. Хотя казалось, что не может такое вечно продолжаться, когда людей уже сажают за цвета одежды. Но вот параллельно, сидя в Украине, искал различные фонды, писал. И в итоге по гуманитарной визе прилетел сюда 2 апреля.
- Я так понимаю, что вам помогали разные белорусские фонды, а помощь именно от литовского государства была?
Виза. Это уже, мне кажется, большое дело. Когда я с этим столкнулся, понял, что в России и в Украине помощь получить очень сложно. А литовские депутаты в этом направлении очень много работают. Вплоть до того, что хотят сделать безвизовый режим, насколько я слышал. А это уже большая помощь, когда ты прилетаешь сюда и понимаешь, что ты в безопасности. В России было такое, что я 3 дня не мог выйти из квартиры. И в Украине тоже небезопасно. Говорят, что там хорошо работают белорусские спецслужбы, там много провокаторов.
- Первые ощущения от Вильнюса?
- Мне нравится, что здесь сохранили архитектуру. И нравится, что она очень близка к дому. То есть, так как я из западной Беларуси, то у нас сохранилось очень много готических построек, которым много лет. Так и здесь получается. Старый город, очень красивые места и улицы. Кайфово.
- А сами люди? Наверняка за этот месяц приходилось контактировать с местными жителями. Как они реагируют на то, что происходит в Беларуси?
- Как только слышат русскую речь, тебя сразу же спрашивают "ты из Беларуси?". В основном сильная солидарность. Но есть и люди, у которых на поверхности где-то информация есть, но они сильно не интересуются. Но в основном здесь поддерживают. Оказалось, что здесь есть много разных инициатив и мероприятий, и это приятно. Людям оказывают очень сильную помощь. При этом это сторонние люди, которые понимают, что многие белорусы здесь остались, так скажем, у них забрали Родину. В общем и целом мне нравится контактировать здесь с людьми. Хотя бывает по-разному, наверное, как и везде. Сколько людей, столько и мнений.
Есть сложность с языковым барьером. Не все говорят на русском. Это единственный минус лично для меня. А так, владея английским языком, здесь вполне хорошо.
- Чем сейчас занимаетесь здесь, и какие планы на ближайшие месяцы?
- Сейчас только начинаю приходить в себя понемногу. Искал какие-то работы и инициативы, может какое-то обучение, чтобы выйти на какой-то доход. Но вообще, я домой хочу, я очень тоскую, потому что у меня не было в целях уехать куда-то и строить свою жизнь в другом государстве. Мне хотелось все это у себя развивать.
- Сейчас что с вашим бизнесом и баром в Беларуси?
- Сейчас, официально по документам, я предприниматель. Но по факту все заморожено - заведение с момента моего отъезда перестало существовать.
- По вашим ощущениям, каков вообще масштаб эмиграции из Беларуси? Может по своему городу можете судить.
- Если брать провинцию, то там очень катастрофично. Из моих знакомых, сверстников практически все уехали. Хотя бы минимально в Минск. Кто может в Европу, уезжают в Европу, получают "карту поляка". То есть всеми возможными способами люди уезжают. Очень большой отток, и все это замещают людьми из сел. У нас население растет, хотя вроде бы городок небольшой, все должны знать друг друга, а знакомых никого не осталось.
- Это в основном вы говорите про миграцию по экономическим причинам. А если говорить о политических?
- По политическим знаю, что не совсем много, но тоже уезжали. Например, 25 марта, в День Воли, находясь в Киеве на Майдане, я встретил своего земляка. Недавно видел на Белсате интервью женщины. Она из города Глубокое. Это недалеко от меня. Но я еще там родился, и многих оттуда знаю. Она оказалась в Польше. И таких людей немало.
- Родители как отреагировали на отъезд?
- До приезда в Вильнюс они даже не знали, где я. А мать до последнего не верила и недавно узнала, что так сложилось. И сотрудники милиции у нас еще делали разные пакости и подлости. Когда я исчез, они запустили слух, что я уехал, изнасиловав 12-летнюю девочку. Потом пошли слухи, что в туалете моего заведения нашли килограмм экстази. Затем я якобы смертельно отравил 30 человек. И это все доносилось до матери. Я ей говорил, подожди немного, и я все объясню. Находясь в Украине, я считал, что это не очень безопасно. Кроме того, приходили и домой с обысками. Маму убеждали, что ей надо дать на меня показания.
- Как вам кажется, есть ли у народа Беларуси страх?
- Да, очень сильный. Мне кажется еще сильнее, чем был. Только мне кажется, что это все смешано. До августа это действительно было что-то такое, как силы добра и силы зла. То есть, люди в белых одеждах, люди с цветами, люди очень мирные. А сейчас протестной активности практически нет. Опять же, если судить по моему городу, из почти 20 000 населения вышло 700 человек. А недовольных будет 90%, потому что все устали жить в этой грязи. Но активности такой нет.
- Стоит ли ожидать в ближайшее время нового всплеска протестов или мы можем сказать, что в данный момент режим выиграл битву? Не саму войны, а именно битву.
- Я думаю, не будет протеста. Наверно потому, что… Опять же, если вернуться к началу разговора, мне кажется, что этот гнойник расковырял Тихановский. И тогда у простых людей, обычных работяг появилась какая-то надежда. А потом это все как-то перешло в такую фазу, где появились сторонники Тихановской (даже наверно скорее те, кто не любит Лукашенко) и те, кого режим за эти месяцы обмарал и вымазал, куда-то втянул. И вторые боятся, что в случае смены ситуации придётся отвечать.
- Планируете ли вернуться в Беларусь и при каких условиях вернулись бы?
- Честно говоря, я не могу ответить на этот вопрос.
- В таком случае не "планируете", а хотите ли?
- Конечно. У меня была стрессовая ситуация буквально недавно. У меня появилась мысль самому нелегально пересечь границу, чтобы просто увидеться с родными и близкими и таким же образом вернуться. Или хотя бы куда-то вернуться в Россию. Но, слава богу, что с появлением этой мысли, появилась информация, что еще 7 белорусов задержали. То есть, домой очень хочется. Еще больше от осознания того, что ты буквально здесь рядом около дома. Хотелось бы к родным. Пока с этим не сталкиваешься, до конца не понимаешь важности всех этих мелочей повседневной жизни, которых не хватает. Конечно, хочу вернуться. Я понимаю, что я здесь в гостях и это не моя родина. Хотелось бы дома приносить какую-то пользу. Для этого я и открывал заведение.
