В своем тексте Кирилл Касцян, эксперт в области конституционного права, межэтнических отношений и идентичности, доктор юридических наук, вновь обращается к использованию термина "Прибалтика" в российском официальном и медийном дискурсе.
Ностальгия как мягкая сила политики
В декабре 2013 г. в литовских СМИ активно обсуждали песню российского автора и исполнителя Олега Газманова “Сделан в СССР”. Данный опус вряд ли можно назвать выдающимся с точки зрения музыки и текстуального наполнения. Однако, эта песня является прекрасным примером того, как неказистое произведение превращается в технологию мягкой политической силы, воздействующей на слушателя через ностальгию. В тексте своей песни Газманов прославляет СССР и в одной из строчек рассказывает, что “и Прибалтика тоже” является частью его страны.
Ностальгия является важным элементом психологической саморегуляции для каждого человека, поскольку с помощью нее он бессознательно возвращается в некий идеальный образ прошлого, убирая из него весь прожитый негатив. Являясь по сути позитивной эмоцией, ностальгия превращается в инструмент влияния на массы. И здесь речь идет о некой модели поведения, которая находит отклик в сердцах большинства российского общества. Она сводится к тому, что постсоветское пространство вне России, пусть даже бессознательно, воспринимается как часть “их страны”. И этому влиянию зачастую подвержены и те россияне, кто родился после 1991 г., поскольку в их сознании подобные произведения формируют образ некой идеальной страны, которую они потеряли, никогда в ней даже не проживая. Однако, каждый текст состоит из некоторого количества более мелких элементов, по отдельности имеющих смысловое значение. Поэтому вернемся к “Прибалтике”.
Триединая "Прибалтика" в глазах российского обывателя
Простой поиск слова "Прибалтика" в Google показывает, насколько распространенным является данный термин в современных российских СМИ. На многих новостных порталах можно увидеть фразы вроде “все новости с тегом Прибалтика”. Не отстают в данном вопросе и российские государственные органы. Чтобы не углубляться далеко в историю, достаточно упомянуть брифинг лица российского МИДа Марии Захаровой от 22 декабря 2022 г., где она в своем обычном стиле вещала о “странах Прибалтики” как о примере “насаждения русофобских настроений” и борьбы с русскоязычными СМИ. Оставив рассуждения о лицемерии российской дипломатии для других текстов, стоит отметить два важных аспекта.
Во-первых, само использование термина "Прибалтика" в современном российском официальном и медийном дискурсах свидетельствует о том, что типичный потребитель медиа-контента в России вряд ли отличает Латвию, Литву и Эстонию, Российский политолог, профессор Владимир Малахов подчеркивает, что еще в советские времена Латвия, Литва и Эстония сливались для большинства российских обывателей в некое единое неразличимое пятно. “Поездка российского обывателя в Вильнюс, Ригу или Таллинн ненадолго приоткрывала кусочек запада для советского человека, и кроме малого числа достаточно образованных людей различий между тремя странами особо никто не проводил, часто вовсе не задумываясь на эту тему.” Малахов также подчеркивает, что до недавнего времени Литва имела чуть более позитивный имидж в российском дискурсе по сравнению с Латвией и Эстонией. В отношении Литвы не было традиционной накачки по поводу “неонацизма”, который активно педалировался в российской прессе в случае с Латвией и Эстонией. Вторым важным аспектом был фактор т.н. “неграждан”, которые как категория отсутствуют в Литве.
Во-вторых, такая генерализация не играет на руку ни российскому обществу, ни странам Балтии. Для первых - это сила привычки, в основе которой лежит обычная человеческая лень и от которой тяжело избавится. Вряд ли типичному российскому обывателю без личной надобности захочется разбираться, в чем разница между латвийской и эстонской кухней или понимают ли друг друга носители литовского и латышского языков. Для вторых такое незнание имеет обратный эффект. Типичный российский обыватель знает, что "Прибалтика" - это Латвия, Литва и Эстония. Поэтому слыша или читая очередные измышления в телевизоре или интернете, вроде выше упомянутой тирады Марии Захаровой, обыватель не задумывается над тем, события в какой из трех стран стали первопричиной данной новости. В итоге такой человек действует по принципу шутки о национальности Киркорова из фильма “Брат-2”, заканчивающейся фразой: “Да? А какая разница?” А для российской пропаганды такой подход является оптимальным, поскольку он основывается на минимальных страноведческих познаниях целевой аудитории и охватывает все три страны Балтии по принципу 3 в 1.
Почему важна терминология?
Использование политически нейтральной географической терминологии на русском языке в отношении тех или иных территорий, входивших в состав советской империи, - это не новая тема. С данной проблемой в той или иной степени столкнулась едва ли не каждая бывшая советская республика, а также и отдельные регионы самой России. Для иллюстрации стоит вспомнить дискуссии о “в/на Украине”, “Алматы/Алма-Ата”, “Беларусь/Белоруссия” или “Молдова/Молдавия”. Название “Прибалтика” также вписывается в данный длинный список.
По мнению Владимира Малахова, “Прибалтика” - это достаточно неполиткорректный термин, в значительной степени отражающий имперские комплексы. Смысл его заключается в нежелании смириться с суверенностью трех государств, восстановивших в 1991 г. свою независимость. Самое печальное заключается в том, что ответственные чиновники, государственные СМИ и прочие лидеры мнений не видят в этом терминологическом шовинизме ничего обидного и унижающего других. И здесь мы опять приходим к двум важным аспектам.
Во-первых, использование нейтральной терминологии, не вызывающей негативных эмоций у какой-либо вовлеченной стороны, - это сигнал готовности того или иного субъекта к диалогу на основах хотя бы минимального взаимого уважения. В контексте нарративов, вроде выше упомянутых заявлений Захаровой, мы возвращаемся к вопросам интерпретации вопросов исторической памяти, являющихся одним из ключевых противоречий в отношениях России со всеми тремя странами Балтии. И в данном случае употребление термина “Прибалтика” напрямую резонирует с лейтмотивом упомянутой в начале текста песни Газманова - “это моя страна”, предполагая продолжение в стиле “и поэтому мы будем указываеть им, что им надо делать”. И ни о какой готовности к диалогу здесь не может быть и речи, поскольку уважением здесь и не пахнет.
Во-вторых, теперешняя реальная война когда-то закончится и российскому обществу все равно придется выстраивать диалог со обществами стран Балтии. Поэтому очень хотелось бы надеяться, что у российских демократических сил есть четкое понимание того, что нужно полностью отказаться от использования термина “Прибалтика”, тем самым избавившись от ненужных генерализаций и научившись более четко проводить границы, говоря об этих трех небольших, но таких разных странах. А для этого также необходимо понять, что российское общество, а тем более государство, не обладает монополией на русский язык.
