Россия организовывает депортации украинских детей таким образом, что внешне это выглядит как „благое намерение“. Со стороны может показаться, что Россия проявляет щедрую и искреннюю заботу о детях и родителях: детей увозят подальше от войны и дают бесплатную возможность отдохнуть на море, а с родителей снимают бремя содержания детей в нестабильное время. Но в итоге это „благое намерение может обернуться серьезными психологическими травмами для детей. Мало того, что детей не возвращают обратно родителям – их еще и пытаются насильно сделать россиянами: отвратить от Украины и растворить в российском обществе.
Жизнь под оккупацией
История Оксаны из Херсонской области – один из многочисленных примеров того, как это происходит. Она началась в октябре 2022 года, когда Херсонская область уже восьмой месяц находилась под оккупацией.
Российские войска захватили почти всю территорию Херсонской области Украины в первые дни полномасштабного вторжения в феврале 2024 года. К концу апреля в области была создана оккупационная администрация. Россияне сформировали свои органы власти, смогли открыть ряд административных учреждений и учебных заведений.
Новая оккупационная администрация ввела в обращение российские рубли, начала выплачивать социальные пособия и выдавать российские паспорта. В области заработала российская мобильная связь. 30 сентября 2022 года Россия формально аннексировала Херсонскую область по результатам фиктивного референдума.
Маме Оксаны, Елене, около 40 лет, у них с мужем трое детей. В первые месяцы войны их старшая дочь выехала на подконтрольную Украине территорию. Елена же со средней дочерью и младшим сыном осталась в Херсонской области.
Елена говорит, что ей было тяжело смириться с новым укладом жизни. Но нужны были средства к существованию, и ей пришлось выйти на работу продавцом в продуктовый магазин. Пока она работала, дети оставались с бабушкой в селе неподалеку от Херсона. На работе Елена часто не сдерживалась и вступала в споры с российскими военными, которые тоже наведывались за товаром.
„Они приходили, прикалывались: „Как там ваш хлеб, „поляница“, да? А чего это у вас кетчупа с майонезом нет?“ А я говорю: пока вас не было, у меня все было“, – вспоминает Елена общение с солдатами российской армии в Херсоне.
Елена также стала свидетелем того, как оккупанты почти до смерти избили ее соседа Виктора. На него пожаловался другой сосед после бытовой ссоры и обвинил его в воровстве. Вскоре во двор ворвались представители новой российской полиции и военные з Z-шевронами. Они сильно избили Виктора, после чего он вскоре скончался.
Тем временем, и школы Херсонской области перешли на российскую программу обучения. Главным образом, это означало обучение на русском (даже в населенных пунктах, где большинство населения было украиноязычным) и уроки патриотизма и истории в том виде, как их видит путинский режим.
Далеко не все учебные заведения открылись на Херсонщине первого сентября 2022 года. Оккупационные администрации попросту не смогли набрать достаточно учителей и детей. Остальные школы работали по российской образовательной программе, продвигая соответствующие пропагандистские нарративы.
Как отмечает в своем докладе международная организация Human Rights Watch, „Россия повсюду вводила свою образовательную систему и запрещала на оккупированной украинской территории преподавание по украинским стандартам образования, нарушая тем самым требования международного права — как права международных конфликтов, так и международного права в сфере прав человека“.
Поскольку 14-летняя Оксана не могла оставаться совсем без образования, и другие дети тоже собирались идти учиться, Елена решила отдать дочь в школу, как и положено, с 1 сентября.
Уезжайте сами и увозите детей подальше от города
Тем временем, в течение нескольких недель, как вспоминает Елена, российская администрация проводила специальную информационную кампанию – призывала жителей Херсона переправляться на левый берег реки Днепр. Елена говорит, что подобные призывы она получала прямо на телефон в виде смс-сообщений. Кроме того, захватившие информационное пространство Херсонской области российские СМИ регулярно сообщали, что украинская армия вот-вот начнет обстреливать Херсон, поэтому, дескать, необходимо срочно эвакуироваться, а детей надо отправить как можно дальше из города. Похоже, оккупационные власти уже понимали, чем грозит украинское контрнаступление, и, возможно, по указке российских властей, готовили отступление из этой части Херсонской области, рассчитывая забрать с собой гражданское население.
В середине октября 2022 года Елена с удивлением узнает от своей мамы, что Оксана с одноклассниками уехала в лагерь в Евпаторию (временно оккупированный Россией Крым). Бабушка объяснила, что внучка очень просила отпустить ее с друзьями в поездку. Это спровоцировало скандал дома. Но главным образом Елену возмутило то, что организаторы поездки с ней даже не связались: несовершеннолетнего ребенка отправили в лагерь без письменного или устного разрешения родителя!
Уже в ноябре ВСУ смогли освободить часть Херсонской области, расположенной на правом берегу Днепра, включая областной центр. Российские войска оставили Херсон, взорвав за собой мосты через Днепр. Для Елены это означало, что они с дочерью оказались по разные стороны линии фронта.
Только 5 месяцев спустя ей удалось забрать Оксану домой с помощью фонда Save Ukraine, благотворительной организации, которая помогает семьям и детям, пострадавшим от войны. Фонд координирует работу десятков организаций, волонтеров, гражданских активистов и самых разных специалистов, которые совместными усилиями эвакуируют людей из зоны боевых действий и помогает вернуть из России депортированных украинских детей.
"Ты не нужна Украине“
Елена рассказала, что пребывание в лагере в Евпатории очень плохо повлияло на психологическое состояние дочери: девочка стала очень агрессивной и злой. Елена это для себя объясняет постоянным психологическим давлением, под которым Оксана и другие дети из Украины находились в лагере.
О пребывании Оксаны в Евпатории Елена знает по немногочисленным рассказам дочери. Иногда девочке удавалось звонить из лагеря. Она просила ее забрать и говорила, что детей из лагеря будут отдавать в интернаты или в другие семьи на воспитание. Чуть подробнее о пребывании Оксаны в лагере Елена узнала, когда дочь уже вернулась домой. Впрочем, своими воспоминаниями Оксана делилась неохотно, видимо, не хотела и боялась вновь мысленно вернуться в пережитое в Евпатории.
По рассказам дочери Елена поняла, что детей утром заставляли петь гимн России и ура-патриотическую песню Олега Газманова „Вперед, Россия“, написанную после аннексии Крыма.
Иногда в лагерь приезжали разные гости, которым, по словам Оксаны, надо было „улыбаться и петь“. Она рассказывала маме, что была против этого, и в знак протеста слушала в наушниках гимн Украины. Но ее тихий протест не остался незамеченным – другие дети донесли об этом воспитателям. Оксану наказали – забрали мобильный телефон и – словно в российской тюрьме – отправили в одиночную комнату на несколько дней.
За проукраинскую позицию Оксану „гнобили“, добавляет Елена, несколько сотрудников лагеря. Но больше всего ей запомнился работник, который все время ходил в камуфляжной форме. Оксану наказывали не только сидением „в одиночке“, но и физическим трудом, например уборкой территории. Более того, на нее давили и психологически: ей все время говорили, что она „не нужна Украине“ и ей никто не поможет.
Елене запомнился рассказ дочери о инциденте с футболкой. Как-то дети обменивались росписями на одежде – на память о знакомства в лагере. Оксана надела футболку с украинским флагом и надписью made in Ukraine. Работник увидел это и в грубой форме приказал девочке тут же снять футболку. При этом он дал ей ножницы и потребовал разрезать одежду на кусочки. В это время он достал свой мобильный телефон, чтобы снять все на видео. Оксана расплакалась, но футболку с украинским флагом резать не стала.
В то же время, когда у девочки в лагере случился приступ астмы, а позднее она заболела ветрянкой, то медицинской помощи она не дождалась. Вместо лечения она услышала: „Пусть Украина тебе помогает“.
Не выдержав психологического давления, Оксана вместе с другими украинскими детьми несколько раз пыталась сбежать из лагеря. Каждый раз детей ловила местная полиция и возвращала обратно в лагерь. От отчаяния Оксана пыталась резать себе вены на руках и ногах. Домой она вернулась со шрамами. Но об этом в семье стараются не говорить, чтобы снова не травмировать ребенка.
Вспоминая эту историю почти двухлетней давности, Елена считает важным рано или поздно добиться справедливости. Депортацию дочери в Крым, где девочка пробыла в отрыве от семьи несколько месяцев, она считает преступлением, в котором виновата страна-агрессор. „Россия сломала моего ребенка“, – заключает Елена.
Комментарий юриста:
Комментарий правового аналитика The Reckoning Project Карима Асфари:
– Международное гуманитарное право (МГП) запрещает оккупанту насильственное перемещение отдельных лиц или групп в период вооруженного конфликта. „Насильственное“ может включать в себя, согласно элементам преступления МУС физическую силу, а также угрозу применения силы или принуждения, например, вызванную страхом насилия, принуждением, задержанием, психологическим угнетением или злоупотреблением властью.
Россия несет международно-правовое обязательство предоставлять детям, находящимся под ее опекой, образование, уважающее культурную идентичность, язык и ценности ребенка, страну его происхождения, а также поддерживать образовательные стандарты в соответствии с моральными убеждениями учащихся и родителей. Согласно международному праву в области прав человека, Российской Федерации также запрещено распространять пропаганду войны или национальной, расовой или религиозной ненависти. Программы перевоспитания, которым подвергаются украинские дети в оккупированной Украине, а также в Крыму, могут нарушать права детей, в частности, на самобытность, свободу мысли и семейную жизнь.
Материал создан в рамках The Reckoning Project (TRP) – инициативы украинских и международных журналистов, аналитиков, юристов по документированию военных преступлений.
