Зону планирования защитных мероприятий, в том числе эвакуации населения, необходимо увеличить хотя бы до 50 километров вместо нынешних 30 и, по-хорошему, следовало бы включить в него Вильнюс. Такой документ необходим в связи с тем, что в целом работа АЭС - это всегда небезопасное мероприятие. А если мы говорим о проекте Росатома в Островце, то риски становятся гораздо выше, полагает эксперт.
DELFI удалось поговорить с Андреем Ожаровским на форуме Бориса Немцова, прошедшем в Праге, о плане эвакуации, а также безопасности, окупаемости и целесообразности проекта строительства БелАЭС в Островце.
- Министерство внутренних дел Литвы обновило План защиты населения на случай возникновения чрезвычайных ситуаций и аварий на БелАЭС в Островце. Он предполагает эвакуацию примерно 6000 человек в радиусе 30 километров от очага инцидента. Как вы его в целом оцениваете?
- Это правильный шаг в правильном направлении. Но это только первый шаг. Атомная станция опасна. Это понятно любому независимому от Росатома наблюдателю. Следовательно, для Литвы остается необходимой задачей готовиться к возможным радиационным авариям и катастрофам. Не то чтобы они обязательно произойдут сразу, как только атомная станция заработает, но международный опыт показывает, что когда люди не готовы, то получается такой ужас, как был в Чернобыле и на Фукусиме. Единственное, что я скажу, это то, что данный шаг должен иметь продолжение, потому что 30 км, конечно, недостаточно для зоны планирования аварийных мероприятий и зоны планирования защиты населения. Поэтому я ожидаю, что будут сделаны следующие шаги, которые включат и Вильнюс в это планирование.
Поясню - при планировании должно быть понятно, кто и как вывозит людей в зависимости от того, какое будет выпадение радиоактивных осадков, кто как эвакуирует музеи, кто как эвакуирует государственные учреждения. Хотя, с государственными учреждениями обычно проблем нет. Но мы говорим об очень плотно населенном регионе. И шаг Литвы он, скажем так, не является чем-то новым.
К сожалению, в Европе все еще есть достаточно много атомных станций, хоть и количество их сокращается. И можно сослаться на пример Бельгии, где правительство около года назад признало очевидный факт, что все население королевства в радиусе 100 км от какой-нибудь из атомных станций находится в потенциальной опасности. И они приняли решение раздать йодные таблетки всему населению страны. А это профилактическая мера. И сейчас соседние регионы Германии вплоть до Кельна занимаются тем же самым. И это правильно. К аварии надо быть готовым всегда. Тогда можно минимизировать ее последствия, потому что очень глупо верить рекламным проспектам Росатома и не быть готовым. Тогда мы не сможем избежать жертв.
Еще один пример - деревня Итатэ в Японии. Я там был лично. Это известный случай, показывающий насколько важно иметь план на расстояние большее, чем 30 км. Просто 30 км было придумано от бессилия во времена Чернобыля, когда провели вот этот круг. И мы знаем ситуацию теперь хорошо, что внутри 30-километровой зоны есть чистые места и за пределами этой зоны вплоть до 230 км вот сейчас есть отселенные деревни в Белоруссии (Краснопольский район Могилевской области), в которых радиометры показывают, что здесь по текущим стандартам жить нельзя, потому что высокая плотность выпадения цезия. А в Японии почему-то до аварии (АЭС в Фукусиме) они тоже верили, что дальше 30 км радионуклиды не распространяются. И в какой-то степени это было правильно - ветер дул в основном в океан.
Но вот однажды был ветер на континент, да еще и снег пошел, и возник вот этот вот известный пример деревни Итатэ. Она находится в горах. Это сельскохозяйственный регион. Там лес вокруг. Они охотятся на диких животных. И в этой деревне, поскольку она была в 40 километрах, даже не стали измерять уровень выпадения цезия. Когда измерили и обнаружили, что уровень превышен, их не смогли эвакуировать ни в тот же день, ни через день. Люди еще месяц жили на загрязненной земле, потребляли загрязненные продукты ровно потому, что они не входили в действующий план эвакуации. Это был огромный скандал. Сейчас туда можно приезжать на время - там нельзя ночевать, но проехать мимо можно.
Так что подытоживая, по плану эвакуации Литвы скажу, что хорошо, что это сделано. Это первый шаг. Но это никак не снижает опасности атомной станции. Наличие йодных таблеток дома не гарантирует ничего. Это не какой-то магический скафандр или пилюля. Надо понимать, что меры по смягчению воздействия радиационной аварии являются именно мерами по смягчению. То есть, если авария произойдет, и все нормально среагируют, это, конечно не гарантирует от каких-то жертв.
- Я правильно понимаю, что вот эти 30 км - это какая-то мировая практика планов по эвакуации?
- Нет. В разных странах по-разному. Более того, в Европейском союзе идет специальный процесс по гармонизации стандартов по эвакуации. Потому что есть трансграничные атомные станции. Ну, например, Германия-Бельгия, или станция Кршко на границе Хорватии и Словении. И там в одном государстве 10 км зона эвакуации, в другом - 30. Это одна и та же станция. И в общем получается, что население одной страны более подготовлено к защите. Поэтому есть абсолютно разные цифры.
- А с вашей точки зрения какой наиболее приемлемый и адекватный радиус эвакуации населения в случае аварии на АЭС?
- К сожалению, мы не можем предсказать погодные условия, при которых произойдет авария. Я могу сослаться на хорошее атмосферное исследование возможных следов выпадения, которое называется Flex Risk, о котором мы много говорили при обсуждении белорусского проекта, калининградского и проекта Hitachi, потому что атомные станции взрываются вне зависимости от того, кто их построил. Вот эти расчеты (а это новые компьютерные расчеты) показывают, что загрязнение от реакторов ВВЭР 1200 (водо-водяной энергетический реактор) в худшем случае может распространиться на расстояние до 200 км. Это не значит, что на всем это радиусе будет зона эвакуации. Где-то это может быть временная эвакуация.
Кроме того, сейчас есть консенсус у радиологической общественности, что минимальный план эвакуации должен составлять 50 км. Те же самые японцы сейчас пересмотрели все планы, и теперь они у них другие. Если раньше зона планирования защитных мероприятий составляла около 10 км, то сейчас у них есть разные зоны. Есть зона безусловной эвакуации, которая составляет 5 км. Есть привычная 30-километровая зона срочных защитных действий. Ее жителям будет предложено не покидать свои помещения или они будут эвакуированы. Также в Японии теперь введена зона защиты от выпадения радиоактивных осадков размером в 50 километров.
Многие начинают осознавать, что лучше эвакуировать человека лишний раз, чем хлебнуть дозу. Это ориентированный на человека подход. А можно, конечно, унаследовать советский подход, когда не было этого плана и после аварии на Чернобыльской АЭС город Припять эвакуировали спустя полтора дня. Именно потому, что никто не понимал, откуда брать эти автобусы, как люди поедут, куда они поедут, где их разместят.
План эвакуации населения сродни готовности к войне. То есть, нужно понимать, откуда взяться чистой воде, откуда взяться чистым вещам, может людей переодевать придется, стричь, отмывать, пункты дезактивации должны быть, где транспорт меняется с грязного на чистый, чтобы не разносить радиацию по стране. Это должен быть комплексный документ, в котором обыгрываются разные сценарии. Этого нельзя делать впопыхах, когда уже бабахнуло.
Поэтому снова скажу, что Литва занята правильным делом. К сожалению, в России вокруг наших атомных станций нет таких планов. Точнее так - они есть, но, во-первых, не везде, а во-вторых, почему-то наше министерство по чрезвычайным ситуациям зачастую считает, что эти планы не должны быть доступны для публики. Это немного странно, потому что, человек, живущий рядом с атомной станцией должен понимать свои действия. А у нас во основном все сводится к тому, что сидите и ждите, вас спасут.
- Вы уже упомянули о том, что АЭС в Островце - небезопасный проект. Хотелось бы подробнее услышать вашу оценку потенциальных рисков работы станции.
- Ну начнем сначала. Когда этот проект возник, я участвовал вместе с рядом экспертов в общественно-экологической экспертизе. Мы изучили документы, которые были предоставлены белорусской стороной, ну фактически Росатомом, и изучили более полную версию оценки воздействия на окружающую среду. То есть, не те 138 страниц, которые были на слушаниях в Вильнюсе, а чуть больше. Я недавно перечитал этот документ и могу сказать, что по большинству проблем мы угадали и дали правильный прогноз. Проблемы делятся на 2 класса. Это, прежде всего, общие проблемы для любой атомной станции. Любая АЭС может привести к заражению местности, то есть возможной катастрофе с выходом радиации в окружающую среду, и любая АЭС производит радиоактивные отходы. Еще раз подчеркну, это свойственно любым АЭС.
Если мы берем Росатомовские станции, то мы вынуждены констатировать дополнительные риски, наблюдая как они их строят в России и Индии. Это низкое качество строительства. Пример - Ленинградская АЭС. Там на первом блоке при строительстве контейнмента произошел завал металлической арматурой. Также там было еще одно происшествие - уронили внутриреакторное устройство «блок защитных труб» массой около 70 тонн. И это случается с потрясающей частотой. Такие аварии должны происходить ну раз в 100 лет по случайным стечениям обстоятельств.
На БелАЭС, и это всем известно, были проблемы с заливом бетона. Это очень плохо, потому что крен реакторного здания. Это напрямую действует на безопасность, потому что регулирующие стрежни должны входить абсолютно вертикально. Крен в полградуса уже может создать проблемы - стержень заклинит и реактор не остановится. Вот он простой сценарий страшнейшей аварии.
Кроме того, при строительстве, удалось повредить один корпус реактора настолько, что он видимо больше не нужен никому. А второй корпус реактора имел столкновение с железнодорожным столбом. При этом нам не показали видео. Белорусская сторона говорит, что это было незначительное касание. А мы говорим, давайте посмотрим, у вас же есть видео. Транспортировка реактора - это очень тяжелая операция. Я не думаю, что там не было какой-то технической видеозаписи. Просто для себя они должны были делать. Он едет с очень маленькой скоростью по железной дороге. Там ее специально расширяли, а где-то видимо не расширили и в этот столб он и въехал. Если бы они нам показали видео, где четко было показано, что патрубки реактора не затронуты (вот те самые, которые торчат), может быть можно было бы успокоиться. А раз видео не показывают, то можно прийти к выводу, что что-то они скрывают.
Абсолютно то же самое было с падением реактора. Изначально, вот вспомните, что атомщики врали. Они говорили, что реактор просто коснулся земли, скользнул. А люди с площадки говорили, что там грохот стоял. И мы то же самое говорили, покажите нам видео. Лукашенко сказал, да я видел видео, и ничего там нет, вы зря шумите. Ну хорошо, так покажите его. Никакого секрета в этой железяке металлической нет, потому что она ехала по железной дороге через 2 страны. Каждый блогер мог ее снимать и так и происходило собственно говоря. То есть, никакой причины скрывать видео нет, кроме того, что авария была серьезная. Как с падением реактора, так и со столкновением со столбом. Вот это все добавляет дополнительные риски, чисто Росатомовские.
Конечно, стоит упомянуть еще две вещи. Ловушка расплава активной зоны никогда не работала. Она по понятным причинам никогда не может быть испытана в полном объеме. Никто не расплавит реактор, чтобы проверить. И конструкции Росатомовской ловушки существенно отличаются от французских. У французов под реактором есть тоже устройство, которое позволяет минимизировать последствия от расплавления реактора. Наши врут и говорят, что это их изобретение. Да нет, это раньше все было. Весь вопрос в том, спасет ли ловушка.
Второе, конечно, это сам контейнмент. Еще в 2011 году МИД Литвы задавал вопросы белорусам по поводу оценки воздействия на окружающую среду, и спасибо им за это. Росатом тогда утверждал, что защитная оболочка может выдержать падение самолета массой 200 тонн. А по факту оказалось, что 5,7 тонн, то есть это «кукурузник» АН-2. И здесь важно не только противодействие какой-то террористической атаке, хотя и этого исключать нельзя, потому что район очень напряженный по полетам. Здесь пролегают рейсы из Москвы в Европу. Нам неоднократно обещали, что эти рейсы будут перенесены. Но никто никогда не перенесет аэропорт в Вильнюсе. А для самолета, захваченного террористами, 40 км - это не расстояние. К сожалению, эта опасность сохраняется.
То есть, фактически Белоруссия создает привлекательный объект для террористов. И мы знаем, что террористы бывают не обязательно идейные и разумные. Бывают безумцы, как Андерс Брейвик. И мы знаем, что эта схема известна после 11 сентября и такая опасность есть. Вот смотрите, сейчас пока атомная станция не включена, этой опасности нет. А если самолет, не дай бог, будет брошен на функционирующую АЭС? Тогда потребуется эвакуация намного большего радиуса. Это к предыдущему вопросу о том, почему Литве надо расширять зону планирования защитных мероприятий.
Еще один хороший вопрос - о качестве контейнмента. А какая там толщина стен? А какие там марки бетона? Никто ведь этим серьезно не занимается. Я год назад задавал этот вопрос письменно в Росатом, потому что они для разных станций дают разные цифры. И я получил потрясающий ответ. Мне сказали: «Росатом не готов с вами это обсуждать». Я уж не знаю, что там было ключевым словом - то ли то, что они не готовы, то ли то, что со мной. Казалось бы они хотят это экспортировать - строят в Белоруссии, хотят получить разрешение в Финляндии, но финны не дают. Ну вы откройте файлы, вы покажите, что вы лучше. А раз вы так не делаете, то снова предположу, что вам есть, что скрывать.
И вот теперь мы возвращаемся к одной из важных особенностей. Нельзя подходить к Росатому как к обычной бизнес-компании. Росатом - это правительственная организация. Это государственная корпорация, которая и занимается бизнесом, то есть производит электроэнергию и занимается международными поставками, то есть продает реакторы и занимается военными делами - поддерживает ядерное оружие, строит атомные подводные лодки. Они пользуются своим привилегированным положением и ведут себя не как нормальный конкурентный бизнес, а как монополисты и как правительственная организация. Это все создает очень опасную ситуацию, когда они не открыты для публики и для независимых экспертов по сравнению с другими.
Атомная отрасль во всем мире в целом не ангел. Но должны соблюдаться какие-то стандарты открытости и ответов на вопросы.
Ну давайте я напомню, как силовым образом проталкивается этот проект в самой Белоруссии. Я про свою персону буду меньше говорить, но меня два раза арестовывали ровно из-за этого. Один раз меня арестовали за попытку участия в общественных слушаниях. Это уникальная вещь. Я был зарегистрированным участником на тот момент. Ладно бы, если б я рвался в комнату, в которой не было мест. Нет, все было не так. У меня было место, у меня был номер участника, но в отношении меня совершили провокацию. И сейчас есть решение встречи сторон Орхусской конвенции, включая Белоруссию, которое было принято год назад, о том, что по отношению к представителям белорусской антиядерной кампании (это Ирина Сухий, это Татьяна Новикова, да и я тоже) были допущены запрещенные международной конвенцией действия, то есть, запугивание и преследование активистов за их деятельность. Это установленный международной конвенцией факт, который Белоруссия не опротестовывала. То есть, мы можем говорить, что Белоруссия нарушила не только инженерные нормы и правила, не только какие-то другие дела, она нарушила международные стандарты, под которыми страна подписалась.
И поэтому, вот снова скажу, мне кажется, позиция Литвы обоснованная. Если бы, предположим, атомная станция строилась в соответствии с конвенцией ЭСПО, то есть, консультации с Литвой были бы сначала закончены, а потом было бы принято решение о строительстве станции, то это другое дело. Но все было не так. Мы помним, как все это было. Литву поставили перед фактом. Провели какие-то фейковые слушания в Вильнюсе, которые слушаниями не являлись. В самом Островце провели такие слушания, в ходе которых активистов арестовывали. Все это делает позиции противников атомной энергетики сильнее.
Наш тезис не просто «нам это не нравится, уберите это». Нет, нам это, конечно, не нравится. Но при этом они смогли нарушить международные обязательства, которые Белоруссия давала другим странам. Мне до сих пор запрещен въезд туда. Не то чтобы я туда очень рвусь, но мне это кажется еще одним свидетельством в нашу пользу. Вот даже через год после того, как они вроде как покаялись и чего-то там обещали исправить на сессии Орхусской конвенции, мне никто из Белоруссии не сообщал об отмене решения о запрете въезда на 10 лет, которое было тогда принято. Да не то чтобы я какой-то опасный человек. Это просто показывает, что Белоруссия не хочет нормально подходить к этим вопросам. Это просто такой стиль. Не хочу ругать белорусов, хочу ругать Росатом. Это обычный стиль атомщиков, что они себя считают сверхлюдьми, они делают вот такие оценки воздействия на окружающую среду, которые были на слушаниях. Что такое 138 страниц, на которых они рисуют самолет в 200 тонн, а на самом деле 5 тонн? Вообще за такие дела канделябром «по морде» бьют, извините за грубость. То есть, это прямая ложь, которая легко опровергается. И вот этот стиль, мне кажется, привнесен в Белоруссию моей страной. Мы знаем, что это российские деньги, мы знаем, что это российская корпорация (никто другой не стал бы там строить эту станцию), знаем, что Островецкая площадка была исключена в советское время. Когда была выбрана площадка в Игналине, Островец участвовал в конкурсе, эти документы опубликованы. И опять же спасибо ученым за безъядерную Белоруссию, спасибо местным активистам, которые несмотря на серьезные риски для своей безопасности, борются с этой станцией. Я их всячески поддерживаю. Для экономики Белоруссии станция не нужна.
- Как раз последнее, о чем бы я хотел спросить, ваша оценка этого проекта с точки зрения его окупаемости и целесообразности? Потому что Литва и Польша, судя по заявлениям, готовы сделать все, чтобы продукция этой электростанции не попала на европейский рынок.
- Снова похвалю - это правильная позиция Литвы. Литва не обязана оплачивать свой риск. Если бы Литва сказала «да это плохо, но мы будем покупать», было бы несколько странно. То есть, это сбалансированное поведение. Литва делает это в открытую. Она заявила до пуска атомной станции, что не заинтересована в этом коммерческом предложении. Конечно, это сломало игру Росатому. Потому что я видел такие шовинистические заявления из разряда, что «мы им такую низкую цену поставим, что они сами к нам прибегут». Ну есть такое еще с советских времен, будто бы мы тут короли мира, а вы там какая-то окраина. И то, что Литва ведет себя достойно, мне это кажется правильным. Вот так надо себя вести.
По экономике, вот недавняя новость, что Лукашенко просит Россию снизить процентную ставку по кредиту. Приехали. Лукашенко признал, что есть задержка при строительстве на пару лет по сравнению с изначальными данными в контракте. Раньше только мы об этом говорили, а белорусы отрицали. Сейчас вдруг проснулись. Для меня это хороший сигнал. То есть, Лукашенко торгуется. Результаты этой торговли с очень маленькой вероятностью могут привести к отказу от проекта. Но все равно могут. И снова для меня вдохновляющим является пример Калининградской атомной станции, которая, конечно, была не в такой стадии готовности, как сейчас Островецкая, но все равно мы теперь знаем, что этот же Росатом в этой же России может отказаться от безумного проекта, когда его экономическая составляющая кажется провальной.
У Островецкой станции также остаются проблемы выдачи мощности. А куда пойдет электроэнергия? В Украину? Там своя атомная станция, Хмельницкая и Ровенская, в макрорегионе, в пределах 500 км. Сообщения о том, что Островецкая станция будет экспортировать электроэнергию в Россию (а такие сообщения были), они мне кажутся верхом какого-то безумия, потому что, во-первых, это достаточно далеко, то есть, надо перебрасывать энергию черед всю Белоруссию с одного конца на другой, а во-вторых, если мы посмотрим, что там в России, а там Смоленская АЭС, которая вроде не собирается закрываться. И даже наоборот, Россия достаточно хорошо себя чувствует энергетически. Более того, я могу вам в целом сказать, что в России значительный избыток мощностей электроэнергии. То есть, экономика не растет уже достаточно долгое время, а понастроили мощностей исходя из тех прогнозов, которые не сбылись. Поэтому если Россия и будет покупать эту электроэнергию, то это будет , во-первых, крайне невыгодно для нее и по сути окажется благотворительностью, а во-вторых, с перетоком электроэнергии будут проблемы и, в-третьих, все же я повторю, на мой взгляд, дешевле не достроить.
Вот что они хотят сейчас делать? Завести ядерное топливо. Ядерное топливо до того, как оно попало в реактор, вещь менее опасная, нежели отработанное. Если станцию включат, то она неизбежно начнет производить радиоактивные отходы, отработанное топливо, с которым непонятно, что делать. Если она будет работать 60 лет, то после этого Белоруссии придется искать возможность строительства какого-то геологического захоронения. И вот не мне литовцам рассказывать, как это сложно. У вас есть пример вывода из эксплуатации Игналинской АЭС. Слава богу международный консорциум и Евросоюз в этом участвуют. Но для небольшой страны с небольшой экономикой иметь атомную энергетику крайне неудобно.