— Недавно прошел суд над экс-кандидатом в президенты Беларуси Виктором Бабарико. Его приговорили к 14-ти годам лишения свободы. Как вы оцениваете сам судебный процесс и вынесенное решение?
— Конечно, это полностью политически мотивированное обвинение за то, что он хотел стать президентом, участвовал в президентской кампании, собрал больше 400 000 подписей. И сделал это очень быстро. Я думаю, что власти испугались того, как неожиданно он появился, активной реакции людей год назад, что он объявил о своих амбициях. Собралась огромная команда членов инициативной группы, волонтеров, — это тысячи людей. Даже сейчас мы видим, что, по данным независимого исследования Чатем-Хаус (Chatham House – британский аналитический центр, - Ред.), Виктор Бабарико – это самый известный белорусский политик.
Я очень рада, когда смотрю на его адвокатов, на то, какие они сильные, с какой стойкостью и достоинством комментируют это дело. Это очень важно. И мы сами видим, что Виктор Дмитриевич в своих выступлениях (его речь в суде) остается собой, верным своим идеалам и принципам. Я уверена, что Виктор Бабарико не будет в тюрьме 14 лет. Он будет на свободе.
— Дело Виктора Бабарико стало началом громких судебных процессов в Беларуси. Еще есть Сергей Тихановский, Николай Статкевич, Павел Северинец, например. Что вы думаете об этих делах и о чем говорит закрытый формат слушаний?
— Это проблема (закрытые суды – Ред.) не только адвокатов, политзаключенных, но и всех белорусов. Мы не можем узнать правду, что происходит, в чем их обвиняют. Опять же, это говорит о том, что власти боятся, что нет оснований для этих обвинений, и таким образом они изолируются, делают так, чтобы информация, озвученная в суде, не стала публичной. Это очень плохой знак.
Впереди рассмотрение дела моей сестры, Маши Колесниковой, Максима Знака, и мы убеждены, что суд должен быть открытым, потому что впервые в Беларуси предъявлены обвинения по этим статьям (ее обвиняют в призывах к действиям против нацбезопасности, заговоре с целью захвата власти и создании экстремистского формирования – Ред.). Все действия, в которых их обвиняют, — это все было публично. По этой причине суды должны быть открытыми. Конечно, это касается и дела Сергея Тихановского, Павла Северинца и остальных. Здесь мы еще видим, что суды над ними проходят в другом городе, Гомеле, и таким образом власть делает все, чтобы как можно меньше информации попало в СМИ и в общество.
— Что адвокаты говорят по поводу дела против Марии и Максима Знака?
— К сожалению, тут адвокаты тоже связаны подпиской о неразглашении и не могут рассказать никаких подробностей, деталей о том, в чем обвиняются Мария, Максим. Все, что мы знаем – название статей. Но там ведь должны быть детали: какие именно действия, слова стали основанием для возбуждения дела. Мы этого не знаем, поэтому важно, чтобы суды были открытыми.
— Как себя в заключении чувствует Мария? Как ее состояние, настроение?
— У Маши всегда хорошее настроение. Я очень рада, что она не падает духом, даже наоборот – заряжает духом, пытается поддерживать меня, нашего папу. Недавно ее адвокат сказал, что за все время работы с ней ни разу не видел ее в плохом настроении. Она занимается спортом, насколько это там возможно, читает книги, работает по делу. Маша большая молодец, она не сдается, держится и всегда сохраняет позитивный настрой.
В последние две недели она вообще не получает писем, и мы не получили от нее ни одного письма. Я думаю, что это тоже определенное давление и изоляция, попытка показать, что о ней забыли, о ней не думают. Она прекрасно понимает, что это не так, знает, что белорусы ее поддерживают, любят, ждут. И, конечно, в тех редких письма, которые мы получаем, она всегда передает всем привет, свою любовь, веру в добро и свободу.
— То есть, единственный способ связи с ней – письма? Личных встреч не было?
— Наш папа постоянно находится в Минске, не было ни одной встречи. Более десяти раз он обращался в СК (следственный комитет – Ред.), но ему отказывали без объяснения причины. Все это время она общается только с адвокатами, следователями, конвоирами и работниками СИЗО. Единственная надежда на встречу – судебное заседание.
— Когда было последнее письмо от Марии? Что она в нем говорила?
— Последнее письмо мне пришло 26 июня, Маша написала его 13 июня, в мой день рождения. Большое получилось письмо, очень позитивное. В основном это было поздравление. Она говорила, что очень меня любит, очень хочет быть со мной и с папой в этот день, и она верит, что скоро это случится. Мы стараемся ей рассказывать, что происходит, говорить о ее многочисленных премиях, сейчас их около 10. Таким образом она поддерживает меня, папу, и передает всем привет.
— Как вы в целом оцениваете нынешнюю ситуацию в Беларуси? Что сейчас делать белорусам?
— Я думаю, что власти продолжают очень настойчивое насилие. Иногда кажется, что оно усиливается. Последний месяц-два – закрытие TUT.BY, зачистка независимых СМИ, даже небольших. Продолжается постоянное давление. Опять же, это говорит о том, что власти боятся, поэтому проводится тотальная зачистка любого движения, независимых СМИ и активистов. Понятно, что люди боятся этого. Я думаю, что уличные протесты сыграли свою роль, люди увидели, что их очень много. Долгое время мы думали, что нас таких немного, тех, кто хочет перемен и уверен, что власть в Беларуси должна смениться, Лукашенко должен уйти. Мы это увидели по этой активности в прошлом году. Самое важное сейчас – не отчаиваться, беречь себя, это состояние. Я слышала от друзей, знакомых, что это тяжело. Постоянное давление, напряженность, люди напуганы. Я вижу, что люди по-прежнему уверены в том, что власть должна смениться. Необходимо каждый день продолжать делать шаги, делать то, что от тебя зависит, что ты можешь. Протесты никуда не ушли. Люди все так же настроены на перемены. Любое неосторожное действие властей, как мы видели в ситуации с самолетом, может тотально изменить картину и дальнейшие действия.
— Вы упомянули зачистку независимых СМИ. Есть ли у Марии доступ к новостям в СИЗО?
— У нее есть телевизор с государственными каналами. Конечно, она их смотрит. В письме от нее был комментарий о том, что эти новости показывают, что происходит в стране, насколько власти напуганы, в насколько некомфортной для себя ситуации они находятся уже многие месяцы. Знаю, что какие-то новости о том, что происходит, ей приходят в письмах, мы просим адвокатов рассказывать ей о нынешней ситуации. Конечно, нужно понимать, что это все-таки жизнь в СИЗО, в сильной изоляции.
— Как бы вы оценили ситуацию с нелегальными мигрантами, которые из Беларуси направляются в Литву? Власти нашей страны придерживаются позиции, что все это – спланированная операция против Литвы и гибридная агрессия.
— Я думаю, что это ответ на санкции, внимание, давление, которое оказывает ЕС сейчас на белорусские власти. Очень часто подобными действиями они себя только дискредитируют, как в случае с посадкой самолета, например. Они, возможно, думали, что это какой-то очень удачный ход, но для белорусов это стало огромным шоком и для всего европейского сообщества тоже. Стало понятно, что это угроза не только для белорусов, но и для мирового сообщества и граждан любой другой страны. Мне кажется, что это одно из каких-то эмоциональных решений, скорее похожее на месть.
— Что бы вы хотели пожелать белорусам, которые находятся в Литве и непосредственно в самой Беларуси?
— Я хочу сказать, что белорусы давно доказали и себе, и всему миру, что они невероятные и очень сильные. Белорусы умеют объединяться, умеют за себя постоять. Хочу пожелать крепкого здоровья, особенно тем белорусам, которые находятся в Беларуси. Они находятся в сложной ситуации и под сильным давлением. Я желаю не терять надежды, не сдаваться и беречь себя.