Все равно, какая империя
В самом начале 1990-х известный российский рок-музыкант Юрий Шевчук написал песню «Рожденный в СССР». Сам он советской власти не симпатизировал, но песня вышла ностальгической. Хотя из набора ассоциаций, которым она являлась, сложно сказать, с каким знаком эта ностальгия.
И чем дальше, тем кpyче. Ты почти закат.
Здpавствyй, дpевняя Рyсь! Я твой неpвный бpат.
Что веpнет нам надежда? Что спасет кpасота?
Ты вчеpа был хозяин импеpии, а тепеpь — сиpота.
В 2006 году певец из совсем другого лагеря, регулярный участник государственных праздничных концертов Олег Газманов спел песню «Я рожден в Советском Союзе, сделан я в СССР». Там все уже было однозначно: набор штампов про Пушкина, Гагарина, балет, водку и спецназ вместе с утверждениями «Украина и Крым, Беларусь и Молдова - это моя страна!» (между прочим «И Прибалтика тоже»).
Прямая, проведенная между этими событиями будет тем вектором, по которому в России развивается ностальгия по СССР. Если в 90-е годы большинство людей вспоминало это государство как что-то родное, связанное лично с ними (хотя далеко не у всех эти воспоминания были приятными), сейчас им не смену приходят поколения, не имеющие собственного опыта жизни при советской власти. Они воспринимают СССР именно как набор символов.
По статистике на 1 января 2017 года из 146 миллионов россиян люди в возрасте до 35 лет, то есть не жившие в Советском союзе или, по крайней мере, не помнящие, как это было, составляют 64,4 миллиона человек или 44%. Еще 4 года назад таких было 37%. И если в начале 90-х социологи ожидали, что с уходом в лучший мир людей, воспитанных советской системой, общество будет избавляться от ее наследия, то теперь вынуждены констатировать, что все происходит ровно наоборот. Молодое поколение, сформировавшееся в нулевые и десятые годы, оказывается гораздо менее свободным, чем поколение их родителей, выросшее при перестройке и во время Ельцина.
Было бы заманчиво объяснить популярность советских символов работой государственной пропаганды. И в какой-то степени такое объяснение справедливо. Однако специфика российской пропаганды состоит в том, что ее интересуют исключительно имперские ценности. Ей важно, что Советский союз победил во Второй мировой войне, первым полетел в космос, противостоял США во всех точках мира. Но сам по себе Советский союз ей не интересен.
Дореволюционная Российская империя как государство пропагандистской машине даже ближе — та же самая «великая держава», но без кровавых преступлений большевиков, которые пропаганда хоть и замалчивает, но не отрицает. Так, Октябрьский переворот, столетие которого отмечалось в прошлом году в России, официально оценивался как негативное событие, приведшее к краху империи. А культ Николая II пользуется у властей гораздо большей поддержкой, чем культ Сталина (по крайней мере, ходить на массовые шествия с иконами Николая официальным лицам можно, а с портретами Сталина все еще не очень).
О том, какой чудовищный имперский хаос творится в головах россиян, свидетельствует, например, расцвет такого жанра литературы, как «попаданчество» (от слова попаданец, т.е. попавший). Сюжет как правило, состоит в том, что современный российский спецназовец (или вооруженная группа людей, возможно с тяжелой техникой) попадает в прошлое — во Вторую мировую или Гражданскую войны и помогает Сталину, Николаю II либо обоим одновременно победить врагов с Запада, захватить их территорию и распространить власть России на весь мир.
Совок в быту и на работе
То есть прославлением советской экономической модели, советского быта, социализма - всего того, что обобщенно можно назвать «совком», государственная пропагандистская машина не занимается. Более того — заниматься этим означало бы лить воду на мельницу Компартии. Хотя коммунисты и абсолютно подконтрольны Кремлю, они не должны, по мысли путинских стратегов, наращивать свою популярность. В частности, со стороны чиновников высокого уровня (но не первых лиц) регулярно вбрасывается идея об уничтожении важнейшего советского символа — захоронении мумии Ленина.
И все же одновременно с вполне объяснимым ростом популярности советских имперских символов в Россию возвращается и бытовой совок. На улицах появляются столовые, кафе и пирожковые, в названии которых используется «СССР» или «Советский». Само по себе слово «столовая» в значении пункт общественного питания, появившееся в языке при советской власти, напрочь исчезло из лексикона в 90-х годах. Его место заняло более европеизированное «кафе». Но в последние годы столовые берут реванш и массово возвращаются на улицы, заменяя собой и кафе, и более дорогие заведения общепита.
В магазинах появляются молочные и мясные продукты, дизайн упаковок которых копирует их советских предшественников. Появляются бренды «Как раньше», мороженое «48 копеек» (цена при советской власти) и т. д. Все эти бренды не обращали бы на себя внимания, если бы, как, например «Советское шампанское», непрерывно существовали после 1991 года. Но они исчезли, а теперь возвращаются — вместе с реставрацией имперской идеологии.
Однако характеризует их всех не только общее советское прошлое, но и то, что это — подчеркнуто недорогие бренды. Столовые, хоть с названием «СССР», хоть без — самый дешевый класс заведений общественного питания. Продукты, повторяющие советский дизайн, также относятся к низшей ценовой категории. Кроме того, они эксплуатируют миф о том, что в технически отсталом Советском союзе не хватало химических удобрений и не была развита генная инженерия. А потому продукты были натуральными и качественными.
Любопытно, что существует близкий к "советскому" бренд "белорусский". В сознании большинства россиян в Беларуси сохранилось полусоциалистическая экономика, поэтому белорусское значит дешевое, добротное и натуральное, но при этом кондовое и немодное. Как правило, под брендом «белорусское» продаются продукты, мебель и трикотаж.
Менее наглядно, но не менее ощутимо возрождаются советские бытовые практики. В любом канцелярском магазине продаются портреты президента и местного начальника. В отличие от матрешек с Путиным, они предназначены не для туристов, а для чиновников и директоров госучреждений — от детских садиков до крупных предприятий. Никто не заставляет их вешать Путина у себя в кабинетах, более того — отдельные люди, которые не вешают, не подвергаются никаким карам. Но подавляющее большинство вешает.
Разве что сфера обслуживания пока еще не вернулась на уровень советского сервиса — рыночная конкуренция заставляет капиталистов следить за персоналом и, например, обязывать продавцов здороваться с покупателями. Но и то не везде.
Почему?
Можно предположить, что важным фактором реставрации бытового совка является постоянный стресс, в котором пребывает общество. Продолжающиеся с 2014 года экономический кризис и падение доходов населения с одной стороны и постоянная истерия по телевизору, пугающего россиян то оранжевой революцией, то террористами, то войной с Западом с другой. Плюс — ощущение обществом своего бесправия, зависимости от власти, беспомощности. Видимо, сработал традиционный механизм передачи информации через поколение: бабушки, занимающиеся воспитанием внуков, пока родители на работе, рассказали им о том славном времени, где все были равны и спокойны за свое будущее, власть стояла на страже народа и никто не нуждался в деньгах.
Что рассказывают современным детям в детских садах и школах воспитатели и учителя, многие из которых относятся как раз к советскому поколению, страшно даже подумать. Например, ребенок из либеральной семьи, ходящий в далеко не худший государственный детский садик Петербурга с вполне молодым педагогическим коллективом, завил родителям: «Почему вы говорите, что коммунисты были плохими? Ведь тогда дети были октябрятами, у них было много веселых песен и игр». Лишне говорить, что про октябрят родители ему ничего не рассказывали. Исходя из этого, можно представить, что происходит в не самых продвинутых детских садах в маленьких провинциальных городах, в которых живет основная часть населения страны. Плюс — государственная пропаганда советских имперских ценностей, которая идет в школах и детсадах полным ходом.
Кроме того, противопоставляя Россию Западу и последовательно разрушая западную систему ценностей, которую начали заимствовать в 90-е, российская власть не создает альтернативной. Вернее, создает ее кусками — хорошо сформирован образ внешнего врага, идет пропаганда официального православия. Но совершенно за кадром остаются вопросы социальной справедливости, безопасности, равенства перед законом и т. д. И вот тут-то из глубин подсознания и всплывает Советский союз, где на них давались вполне четкие ответы.
Показательно, что Леонид Брежнев, чье имя не связано ни с какими геополитическими достижениями, но ассоциируется с периодом наиболее высокого уровня жизни в СССР, является вторым по популярности главой государства XX века после, разумеется, лидирующего с большим отрывом Владимира Путина. Он на несколько процентов опередил Сталина и Николая II. Лидеры антирейтинга — Михаил Горбачев и Борис Ельцин. Такие данные привела год назад наиболее авторитетная российская независимая социологическая организация «Левада-центр».
Хорошей иллюстрацией всех этих настроений являются демотиваторы (у вас есть такое? Или надо пояснять?), которые либо противопоставляют СССР современной России, либо пытаются опровергнуть нелицеприятные суждения о нем. (Например, фотографиями прилавков с продуктами доказывают, что с Союзе не было дефицита).
Советский человек не уходит
Глава «Левада-центра» Лев Гудков рассказывал в интервью газете «Ведомости» о причинах реставрации советского менталитета: «Происходит перескок через поколение родителей, которые воспринимаются молодежью как поколение лузеров. Слой советской интеллигенции – учителей, инженеров, ученых – в ходе реформ потерял свой статус, утратил авторитет, которым он пользовался в советское время. Возник комплекс коллективной неполноценности.
У нас вроде все есть, особенно у молодых – высокие заработки, возможность поездок и проч., – а ценить себя не за что. Это скрытое напряжение, ощущение себя неполноценным очень сильно. Чем вы можете гордиться? Есть ли какие-либо достижения в последние десятилетия, кроме роста благосостояния за счет цен на нефть? Мы («Левада-центр» - Ред.) регулярно измеряем «основания» для коллективного самоуважения. И здесь любопытный сдвиг: с гордости за советскую науку, русскую культуру на природные (сырьевые) богатства, размер территории и сильную армию».