"Несмотря на то, что я даже не надеялась, что демократические государства будут так едины после 24 февраля прошлого года, все-таки я чувствую какую-то вину, что мы на западе сделали не все", - заявила Раса Юкнявичене, комментируя ситуацию с реакцией стран запада на удары российской армии по гражданской инфраструктуре Украины.
- Конечно, Литва делает все, что может, но у нас нет таких ресурсов, которое есть у соединенных штатов или других государств. Конечно, единственный ответ, который нужен сейчас – оружие, оружие, оружие. Потому что только победа этого зла на фронтовой линии, остановка криминального режима. Только это может остановить вот такие случае, как в Днепре. К сожалению, такие случаи еще будут. Украина нуждается в ракетах большей дальности, сейчас идут разговоры о танках. Мы не все сделали, мы опаздываем. В этом смысле Европейский союз не является оборонным союзом, военным. Но здесь у нас (в ЕП – Ред. ) большинство парламентариев думают именно так, как я и сказала", - продолжила она.
- Если оценивать все введенные до нынешнего момента ограничения и реакции - их достаточно? Они эффективны? Можно ли было сделать что-то еще?
- Конечно, этого недостаточно. Всегда можно больше. И санкций больше. Некоторые государства все еще покупают газ, нефть. Этого нелегко. Например, Венгрия. У них отдельный подход к тому, что происходит. Еще меня разочаровала Грузия, потому что они так и не присоединились к санкционному режиму. И есть такие факты, что через Грузию Россия обходит санкции. Посмотрим еще, кто победит на выборах в Чехии. Там есть один кандидат, который больше похож на Орбана, а не на других лидеров.
Еще очень много надо сделать. Наши резолюции принимаются тут, но в Еврокомиссии и Совете Европы все идет не так быстро, я говорю о применении на практике.
С другой стороны, я думаю, что сделано много. Без помощи запада, Америки и других государств Украины уже не было бы. Но сейчас тот момент, когда Россия проверяет Украину на выдержку, и мы должно расплатиться новой волной помощи воющей Украине.
- Говоря о Специальном трибунале для расследования преступлений российской федерации против Украины. Насколько реально будет привлечь виновных к ответственности? Ведь России все равно на решения международных инстанций – ЕСПЧ, например. У них верховенство их собственного права и закона над всеми остальными.
- Это так. Но специальный трибунал – это нечто другое. Я не думаю, что мы уже завтра или послезавтра будем иметь этот трибунал, ведь не парламент его внедряет в жизнь. Должны либо через ООН, которая парализована Россией, либо группа государств создает такой трибунал. Но пока еще не все лидеры больших государств определились на этот счет. Принятие резолюции – это толчок, вот такое мнение парламента.
А насчет того, важно им или нет.. конечно, только трибунал ничего не сделает. Самое главное – победить Россию. Самое главное, чтобы Украина победила. Самое главное, чтобы мы не помогли режиму Путина остаться у власти после того, как Украина победит. Для меня победа в этой войне – это победа и над этим режимом, чтобы и Россия стала свободной. Это не на год и не на два. И на Западе, к сожалению, пока что нет единого понимания того, какой России мы хотим. Я боюсь, чтобы не было таких лидеров, которые скажут: ну да, мы поможем Украине, но сотрудничать будем как прежде. Это будет опасно. Через несколько лет у нас снова будет война, если все пойдет таким путем.
- Возможно ли возобновление отношений России с Литвой, ЕС? И если да, то при каких условиях?
- Только после падения этого режима и если Россия станет более-менее нормальным государством. После депутинизации. И это не только про Путина, это про режим в целом. Как была денацификация после Второй мировой. Когда Россия сдаст оружие и хотя бы будет иметь намерение стать другим государством. С этим режимом невозможно восстанавливать отношения.
- Все политики постоянно говорят о сценарии, который раскладывает более-менее по полочкам вопрос о том, какой будет Украина после победы. Как журналист я должна учитывать обе стороны, поэтому хочу спросить: Россия после поражения и Россия в случае победы — как это будет и чего ожидать?
- Я не вижу победы России. Это просто нельзя допустить, потому что это будет началом конца демократии как таковой. Просто наша цивилизация, которой мы называем демократию, она будет побеждена. Это невероятно. Мы сильные демократические государства, мы достаточно сильны, чтобы этого не допустить. А вот насчет России ваш вопрос очень важен, потому что мы как раз много говорим тут об этом. В отношении Украины у нас ясная позиция – предоставление статуса кандидата в ЕС. Я думаю, членом НАТО (Украина) станет, восстановить ее помогут многие страны. А вот то, что с Россией будет, очень важно. Поэтому и нужен трибунал, чтобы не было этого "бизнес как обычно". Не все верят, что Россия сможет стать другим государством, не агрессивным хотя бы, и попробует построить что-то похожее на демократию. Но я верю в это. Я верю, что при моей жизни, если мы будем сплоченными и не будем возвращаться к связям с другим Путиным (с Путиными это невозможно – Ред.), если буду санкции, будет сдерживание этого государства, то оно падет так же, как пал Cоветский союз.
В 1985 году я не представляла себе, что буду сидеть здесь, с вами, в Страсбурге, как депутат европарламента, а случилось. И пять лет спустя я голосовала за независимую Литву. Кто мог поверить. Так и сейчас. Мы не знаем, как будет в ближайшем будущем, но невозможно, чтобы 21 веке на европейском континенте у власти остался такой кровавый режим.
- В начале пленарной сессии Роберта Метсола сказала о том, что коррупционный скандал вынуждает ЕП быть более открытым общественности и сейчас необходимо вернуть доверие европейских граждан. В связи с "катаргейтом" также зреет реформа в ЕП. Что она будет собой представлять и поможет ли исправить ситуацию?
- Ну, всегда после таких скандалов все политики во всех парламентах проводят такие реформы. Конечно, есть такие моменты, где надо исправлять, уделять больше внимания прозрачности, и чтобы люди снова верили. Я думаю, что это возможно.
Но, знаете, во все времена, во всех обстоятельства, даже в демократии, бывают люди, которые делают зло. Была группа вокруг одного комитета, которая решила вот так работать. Я боюсь, что через несколько лет придет еще одна группа, которой мало денег. Я не думаю, что есть в мире такие правила, которые бы сдерживали таких людей. Но стараться надо. Конечно, это урок. И сейчас все будут смотреть по-другому на связи, особенно с такими государствами, как Морокко, даже Россия. Война показала, какая путинизация была в европейском союзе, как много работал Кремль, чтобы коррумпировать политиков. Это не только этот сказал. Многое надо изменить в политике Европейского союза и не только, в демократиях тоже.
- И перед тем, как мы завершим разговр, я бы хотела ненадолго остановиться на еще одном вопросе. Это тема, связанная со скандалом телеканала "Дождь". Вы и ваш коллега Андрюс Кубилюс посчитали решение латвийского регулятора об аннулировании лицензии на вещание не очень хорошим, высказав тем самым непопулярное в Литве мнение. Как вы в целом оцениваете влияние русскоязычных СМИ на российскую аудиторию? Возможно ли достучаться до них?
- Если вы имеете в виду те, которые работают в России, то, конечно, только негативное влияние. Это ужасная... пропаганда – слишком мягкое слово. Это оружие массового уничтожения мозгов. Я так бы сказала про то, что сделал Кремль. И это атака против своих людей, чтобы они так думали. Но те, кто ищут информацию, они могут смотреть другие источники, в том числе и "Дождь". Я думаю, многие смотрят, но не большинство, к сожалению. Но понимая, что они транслируют в Россию, понимая контент, какие люди их смотрят, я думаю, что они делают очень важную работу.
Да, ошибки были, но эти ошибки не были такими, чтобы надо было их закрывать или приравнять их к этому оружию массового уничтожения мозгов. Я и сейчас иногда смотрю "Дождь". И вижу, что то, что они показывают, это отлично. Это очень важно, чтобы люди в России получали такую информацию, особенно про войну в Украине. Они транслируют не для меня, не для вас, а для тех, кто живет там. И для них этот контент отличается от того, к которому мы привыкли здесь.
Я думаю, что это очень важно. Чтобы хотя бы меньшинство, которое пользуется интернетом, смотрело их.
Подготовлено при сотрудничестве с Европейским парламентом
