24 февраля исполнится год с момента, когда Россия развязала полномасштабную войну против Украины. Наш гость отметил, что это первая война в мировой истории, которая началась с массовой паники в столице страны-агрессора. Обычно с началом войны происходит патриотический подъём, граждане выходят поддержать правительство. А в Москве люди становились в очереди к банкоматам, закупали продукты, массово бежали из страны.
"Это беспрецедентная история, которая говорит о том, что российское общество было к этой войне не готово и воспринимало её как стресс, – подчеркнул историк. – Тем более, что очень многие люди, живущие в России, привыкли к тому, что последней войной в европейской истории стала Вторая мировая".
В первые дни после 24 февраля часто звучала цитата из песни авторства Евгения Евтушенко: "Хотят ли русские войны?. Российские и международные эксперты – политологи, социологи, публицисты – зачастую имели диаметрально противоположные мнения по этому вопросу. Спустя год ответ на него ещё более сложен: путинский режим всё глубже втягивает российское общество в войну – сначала путём пропаганды, затем напрямую, через мобилизацию.
"И хотя многие люди идут воевать скорее по принуждению, чем по зову сердца, мы наблюдаем эффект вовлечения: как в мафии, где стараются замазать кровью всех. И всё большее число людей так или иначе оказываются [к войне] причастны. Для будущего это очень большая проблема", – предупредил Василий Жарков.
Новыми героями в России выступают зеки-рецидивисты из ЧВК “Вагнер”, получающие государственные награды из рук президента Путина. В любой войне такого масштаба создаётся свой пантеон героев, которые отчасти мифологизируются. Путинский режим использует ту же методологию, но выбор средств и “героев” поражает.
"На самом деле, это открывшиеся врата в ад, – говорит политолог. – Мы говорим: всё, мы на стороне зла; наши герои – те, кто несёт зло; мы действительно становимся Мордором, который продуцирует это зло".
Таким образом, в России, по мнению Василия Жаркова, ситуация движется от паники к депрессии. Общество ещё больше атомизируется: люди замыкаются на своих домашних проблемах, которые обостряются по мере ухудшения экономической ситуации, и глубже погружаются в депрессию. Такова реакция на войну, которая за год унесла уже больше жизней, чем Афганистан за 10 лет.
Экс-премьер-министр Литвы, а ныне европарламентарий Андрюс Кубилюс предложил программу действий по переводу России на демократические рельсы после того, как война закончится. Многие сравнивают его предложения с планом Маршалла. Ряд российских оппозиционеров одобрил предложения Кубилюса, но нашлись и критики. Что касается Василия Жаркова, он считает, что сейчас не время раздавать приговоры, поскольку пока неизвестно, чем закончится война. Вариант “плана Маршалла” возможен лишь при выполнении целого ряда условий.
Во-первых, Россия должна вернуться в свои международно признанные границы. Во-вторых, в ней должно смениться правительство: ведь поражение в войне не обязательно влечёт за собой падение режима. В-третьих, новое правительство должно осознать свою ответственность за действия предыдущего режима: наказать виновных, как в случае с нацистской Германией, выплатить компенсации и репарации, а также сохранить память о совершённых преступлениях, чтобы они не повторились.
"Если эти условия не будут выполнены, о таком плане речи идти не может", – подчеркнул политолог. Он отметил, что ни в ком из российских оппозиционеров, готовых принять власть, не видит готовности осмыслить преступления предшественников.
Менее века прошло, чтобы уроки Второй мировой войны из “Никогда снова!” превратились в России в “Можем повторить!”. Жарков убеждён, что причина заключается именно в том, что при распаде СССР новая власть отказалась нести ответственность за предыдущее правительство.
"А тогда можно было наказать ещё живых сталинских палачей, которые пытали людей, переселяли народы в Сибирь и так далее – их можно было предать суду. Те, кто пытал Сахарова, тоже были ещё достаточно молоды, и никого из них не тронули", – напомнил историк.
Но архивы КГБ были открыты для свободного доступа в течение всего нескольких месяцев, и уже в 1992 году начали закрываться. С этого момента начался обратный отсчёт от перестроечной свободы, считает Василий Жарков.
"Важную негативную роль сыграла здесь, как ни странно, образованная часть российского общества. Не Достоевский, а те люди, которые тогда, на волне перестройки, пришли к власти и фактически обманули свой народ".
Ельцин и партия “Демократическая Россия” шли на выборы 1990-1991 годов под левыми лозунгами. Однако после победы они начали действовать как правые. Это повлекло большой кризис доверия избирателей политикам.
Люди просто разочаровались в политике, они поняли, что политик – это тот, кто им врёт. Но среди политиков есть группа, обладающая властью. Власть может дать надбавку к пенсии или зарплате, может защитить. Политики во власти тоже врут, конечно, как считает любой русский человек, но мы им будем подчиняться, потому что мы можем у них что-то попросить, – пояснил эксперт. – И до тех пор, пока власть что-то даёт избирателям, контракт сохраняется.
Таким образом, корни нынешней трагедии следует искать не в глубоком прошлом, считает Василий Жарков. Нынешняя ситуация – это завершение 30-летнего цикла, который начался вовсе не в 2000, как принято считать, а в 1991 году, когда Россия сменила власть Советов на так называемый бонапартистский, или плебисцитарный, режим.
Борис Ельцин был избран президентом, и ему были даны чрезвычайные полномочия, которые усилили его власть непропорционально по отношению к другим ветвям власти. Конституция 1993 года ещё усугубила этот разрыв: в стране фактически возникла выборная монархия: эксперт отмечает, что по уровню полномочий президент России уже тогда стал сопоставим с русским царём Николаем II, и Ельцин не воспользовался всей полнотой власти лишь в силу возраста и слабого здоровья.
Окончательное оформление этого плебисцитарного режима относится к 2004 году – второму сроку президента Путина, рассказал историк. К этому моменту явная оппозиция была уже практически подавлена, и общество было просто призвано поддержать действующего президента. Альтернативные кандидатуры на выборах были откровенно искусственными, Путин продолжал побеждать.
"Этот режим так вот агрегировался довольно долго и дошёл до некой финальной точки. С подобными режимами всегда так происходит – в какой-то момент они сами бросаются в пропасть, – пояснил Василий Жарков. – Так было с режимом Наполеона III, с режимом Гитлера и так случилось здесь. Какова высота этой пропасти и как долго в неё лететь, мы рассчитать не можем. Но этот режим выполнил все свои функции и сейчас фактически самоуничтожается".
На его месте могут развиваться разные сценарии. Василий Жарков считает наиболее позитивным “вариант Третьей республики” (по аналогии с Францией после Наполеона III).
Другой вариант – гражданская война – по мнению эксперта, менее вероятен из-за демографической ситуации. Средний возраст населения и так довольно высок, а с началом войны ещё более стал смещаться в сторону пенсионного, поскольку часть молодого населения гибнет на фронте, а другая часть бежит из России. До полномасштабной гражданской войны в этой ситуации, скорее всего, не дойдёт, хотя отдельные вспышки обязательно будут.
Третьим сценарием развития событий политолог видит медленное, растянутое на годы, депрессивное вырождение: часть общества погибнет на войне, другая уехала и не обязательно вернётся, построив свою жизнь на новом месте. В этом случае можно ожидать появления региональных сил, которые смогут вести свою политику на отдельных территориях – Юг России, Север, Сибирь и т.д. Но этот вариант будет не быстрым и не совсем безболезненным.