В интервью DELFI он рассказал о взгляде на ситуацию, решение правительства Украины заморозить процесс подписания соглашения об ассоциации с ЕС, о внутриполитическом положении, отношениях с Россией и Восточном партнерстве.
- Правительство Украины заморозило вопрос подписания соглашения об ассоциации с ЕС - как вы оцениваете такое решение и какие последствия это будет иметь для Украины?
Этому есть несколько причин, начиная, возможно, от не до конца осознанной геополитической миссии Украины. Я считаю, что за Украину надо бороться, а не созерцать со стороны плоскости каких-то технических условий и экзаменов. Я знаю, что мы несовершенны. У нас 350 лет не было своего государства, мы были колонией, и я не хочу туда возвращаться. На треугольнике - Россия, Европа, Украина - Украина оказывается самой слабой страной, я имею в виду формирование ответа на вопрос о будущем – где она будет. Методов, с которыми работают по Украине, даже Литва не знает. Начиная с августа месяца, у нас на таможнях очереди в сторону российской границы. Идет торговая война, но вроде бы этого никто не видит. Возвращаться из прошлого и формировать европейский контекст для Украины очень сложно в одностороннем порядке.
Поэтому хотелось бы видеть более высокую европейскую преданность этой теме. Украина не совершенна, но не стройте иллюзий, что она станет совершенной за три месяца. Она будет такой же, как любая страна европейской семьи, но дайте время, дайте шанс. Сегодня случилось так, что три последние года долго длилась политическая пауза, поэтому работала третья сторона. Подписано Харьковское соглашение, на 25 лет на территорию Украины введены российские войска, Украину вынудили отказаться от паневропейской ориентации. За это время подписано соглашение о зоне свободной торговли с Россией. Т.е. политической паузы нет – или работает один вектор, или другой.
Все вопросы, которые сегодня поставлены, включая вопрос Тимошенко, решаемы только в одном случае, когда мы находимся в зоне европейской политики. Это единственное условие решения проблем. Надо понимать приоритеты, нашу стратегию и не путать следствия с причинами. За последние месяцы мы много внимания уделяли частностям и потеряли чувство механики. Мы хотим решения политических задач, но иногда не понимаем, что инструмент их решения – не ультиматумы, а конкретные политические и правовые механизмы, которые нужно создать и принять в рамках наших двусторонних отношений.
- С российской стороны есть предложение, с европейской стороны – условия. Многие аналитики, политики указывают на отсутствие перспективы членства, как одно из главных минусов в европейской политике. Как вы на это смотрите?
- Т.е. говорить о декларациях нынешнего руководства об выборе евроинтеграционного вектора не приходится?
- В 2004 году, когда побеждала «померанчевая ревлюция», большинство из тех, кто представляет сегодня украинскую власть, свое будущее видели в Москве и Подмосковье. Это обетованная земля, которая лучше всего их понимала. Если говорить о сегодняшнем дне, то давайте посмотрим на следующие моменты. Где учатся дети представителей нынешней украинской власти? Точно не в университетах Москвы, они учатся в Европе и США. Это о чем-то да говорит. Где резиденции сегодняшних властители Украины? На Рублевке никто не строится, в Подмосковье тоже, но вы легко можете найти их резиденции в Лондоне, Париже и т.д., но не в России.
- Как вы думаете, решение правительства Украины окончательное или может в последнюю минуту что-то измениться?
- Я думаю, что решение не окончательное. В нем может быть заложена интрига, в том числе и психологическая, я не исключаю. С другой стороны, для наших отношений, очень важно пройти ряд дискуссий прикладного характера – по финансам Украины, экономике, что происходит с торговой войной, как выходить из этой ситуации. Мы сейчас говорим о политических, стратегических решениях, которые через некоторое время приносят выгоду. Но как поступить с ситуацией, которая дышит в затылок? Она непростая. Я не помню, чтобы у нас были специальные миссии по этим вопросам, чтобы они формировали ответ. Это важно, в стране очень плохой платежный, торговый баланс, очень сложный бюджет. Это проблемы, которые никто не обсуждает. Мы говорим только о политической части и каких-то технических условиях, но за этим стоит целая зона нерешенных, неозаглавленных вопросов, над которыми стороны не работают. Это серьезно обрывает активность нашего диалога сегодня.
- Т.е. крайняя концентрация европейцев на вопросе Юлии Тимошенко – это, по вашему мнению, не самый важный вопрос, который должен был рассматриваться?
- Тактика, которая была сформирована в отношении Украина по многим вопросам, включая и этот вопрос, подменила геополитическую дискуссию по решению вопросов, которая действительно для января и февраля уже серьезна. Эта дискуссия была подменена другой повесткой дня. На мой взгляд, вопросы, о которых вы говорите, важны, но эти вопросы решаются только в контексте сближения с Европой. Если оно происходит, эти решения можно находить.
Если мы говорим о Тимошенко, то решить вопрос Тимошенко в правовой плоскости невозможно. Ответ надо искать в политико-правовом инструментарии. Только правовой инструментарий бессилен. Политико-правовой сценарий – самый верный. У нас власть и оппозиция самостоятельно или вместе политического решения этой проблемы не находят. Они не привыкли сидеть за одним столом, политически они не общаются, доверия между ними нулевое. Такие вопросы нужно решать политически на базе правового поля, должна быть политическая воля. Власть самостоятельно этот вопрос не решит. Диалога нет.
- Отвечает ли решение правительства ожидания общества и может ли повториться революция?
- В значительной части не отвечает, но есть нюанс, о котором мне горько и тяжело говорить. Если говорить о востоке Украины, то там большая часть людей понимает и поддерживает другую внешнеполитическую ориентацию. И, выбирая правящую партию, они понимали, что эта партия будет проводить политику сближения с Россией. Там этот вопрос сложнее комментировать, чем в центральной и западной Украине. Для меня европейский выбор – безальтернативный. Я убежден, моя страна никогда не возвратиться в Азию. Но за этим ответом могут быть многие годы мучительной жизни, лучше эти проблемы решать через формирование национального диалога. Я думаю, время, которое у нас будет после ассоциированного членства, будет для формирования законодательного поля, демократических, социальных, оборонных целей – это время для того, чтобы донести нужную информацию о том, что такое европейская семья, до украинской нации. Вне зависимости от того, где ты проживаешь.
Проблема тех людей, которые имеют другу точку зрения в неинформированности. 73 года мы ежедневно читали газету «Правда», и груз этой дезинформации еще работает. Это не фатально, но нужны сигналы, нужно получить чувство, что мы – желательны, что у нас есть перспектива и эту перспективу нужно осваивать, понимать, расширять соответствующие знания, информацию.
Когда в 2005 году я поставил курс евроинтеграции как ключевое внешнеполитическое направление, меня поддерживало меньше половины населения. Если вы сегодня зададите этот вопрос, безусловно, большинство людей разделяют точку зрения европейской интеграции. Больше трети разделяют идею панатлантической интеграции. Динамика идет. Это не факт, а политическая задача, над которой надо работать. Что-то подобное, я думаю, было и в Литве. Не все сразу восприняли политику европейского сближения. Сегодня для литовской нации это не вопрос, я убежден, что для украинской нации, дайте время и возможность, это не будет вопросом, но это все-таки 46 млн. человек. Указом президента их философию за один день не изменишь, нужно подобрать ключ к каждому, убедить. Должен быть честный разговор. Я понимаю, что это политическая проблема, тот вопрос, который должен быть в плане Украины каждый день.
- Вы говорили об инструментах, Восточное партнерство – один из таких инструментов. Как характеризует этот инструмент ситуация, которая в рамках этой инициативы сложилась с Украиной?
- Ситуация говорит,что Киев может играть более эффективную, региональную миссию, чем сегодня. Без активизации Киева проект ВП будет давать сбой. Я приветствую сам проект, думаю, что в его рамках можно многое реализовать. Но мне кажется, Киев здесь – главный фигурант, он может быть генератором синергии, которая появляется в рамках ВП. Но для этого нужно решить параграф номер один – вопрос внешнеполитической ориентации. Нелегко взвешивать, когда мы говорим о проблемах Украины, я повторяю, это нация, которая 350 лет не имела своей страны. Мы жили под пятью метрополиями, несколькими империями – у нас забирали язык, культуру, книги, у нас украли имя, церковь и т.д. Это трагедия и она выпала на одну нацию. Поэтому формирование внешнеполитического вектора дается непросто., не потому что у нас есть дефекты, это просто природа, с которой мы выходим.
- Так, по вашему мнению, ВП –эффективный инструмент?
- Я считаю, что эффективный, но для этого нужно изменить восточноевропейскую региональную политику.
- Спасибо за разговор!