Сам по себе этот документ соткан из множества доктринальных противоречий. Например, в нем признается, что «информационные технологии приобрели глобальный трансграничный характер». Но при этом главной задачей ставится «обеспечение суверенитета Российской Федерации в информационном пространстве». То есть, налицо попытка установить границы в трансграничном мире.
Начинается Доктрина с церемониального расшаркивания перед Конституцией. Говорится, что она нацелена на «соблюдение конституционных прав и свобод человека и гражданина в области получения и использования информации, включая неприкосновенность частной жизни при использовании информационных технологий, информационную поддержку участия граждан в управлении государством, политической жизни общества».
Но посмотрим, какими методами ее авторы собираются достигать этих благих целей?
Прежде всего, определяется, что «информационная безопасность Российской Федерации – состояние защищенности личности, общества и государства от внутренних и внешних угроз в информационной сфере». Показательно, что некие «внутренние угрозы» стоят на первом месте. То есть государство явно намерено указывать личностям и обществу – что является «угрозой» для них.
Есть даже более пугающая формулировка: Доктрина должна обеспечить «устойчивое и бесперебойное функционирование информационной инфраструктуры Российской Федерации…в мирное время, в период непосредственной угрозы агрессии и в военное время».
С кем же собрались воевать? В тексте враг прямо не указан, но упомянуты некие «ведущие зарубежные страны», которые оказывают свое «негативное влияние».
Весьма примечательна констатация: «Расширяются масштабы использования специальными службами отдельных государств информационно-психологических воздействий, направленных на дестабилизацию внутриполитической и социальной ситуации в различных регионах мира, приводящих к подрыву суверенитета и нарушению территориальной целостности других государств».
Не совсем понятно, что здесь авторы имели в виду? Может быть, российскую информационную политику по отношению к Украине?
Но нет, Россия у них выглядит только жертвой: «Наращивается информационное воздействие на население России, в первую очередь на молодежь, с целью размывания культурных и духовных ценностей, подрыва нравственных устоев, исторических основ и патриотических традиций ее многонационального народа».
Простите, а как же вышеупомянутые «конституционные права и свободы человека»? Или некие «исторические основы и патриотические традиции» в российской Конституции уже объявлены однозначной и обязательной идеологией?
В Доктрине множество расплывчатых формулировок для обозначения врага. Например, «различные террористические и экстремистские организации». Как показывает российская судебная практика, к ним может быть причислен кто угодно. И довольно показательно, что проект этой Доктрины был опубликован одновременно (24 июня) с принятием Госдумой пресловутого «пакета Яровой», согласно которому «терроризмом» может быть объявлена организация оппозиционного митинга, а «экстремизмом» – репост какой-нибудь картинки в социальных сетях.
Кстати, сосредотачиваясь на информационных аспектах этого «пакета», вице-президент и технический директор Mail.ru Group Владимир Габриелян указывает, что эти законопроекты, требующие хранить и расшифровывать весь сетевой трафик, технически нереализуемы и, кроме того, бесполезны в борьбе с реальным терроризмом:
«На данный момент 40% трафика в интернете зашифровано. Хранить эти 40% трафика бесполезно, потому что расшифровать его невозможно. Даже если российские компании будут вынуждены попытаться передать ключи (которых у них нет), проблему терроризма это не решит. Если злоумышленники будут знать, что все их разговоры записываются и сохраняются, они просто не будут пользоваться российскими сервисами».
Далее авторы Доктрины признают: «Состояние информационной безопасности Российской Федерации в экономической области характеризуется отставанием Российской Федерации от ведущих зарубежных государств в развитии конкурентоспособных информационных технологий, в том числе суперкомпьютеров, и их использовании для создания продукции и предоставления услуг на их основе. Остается высоким уровень зависимости отечественной экономики и промышленности от зарубежных информационных технологий (электронная компонентная база, программное обеспечение, вычислительная техника и средства связи)».
Интересно, а где же хваленое «Сколково», которое когда-то громко обещали сделать российским аналогом Силиконовой долины? Но видимо, за это время изменилась сама философия отношения к информации – все технологическое развитие с точки зрения власти свелось к мечтам о создании «суперкомпьютера», который обеспечивал бы тотальный контроль над гражданами.
Это подтверждает самая лаконичная и символичная формулировка Доктрины (хотя и тавтологическая, как и положено в бюрократических документах): «Развитие и совершенствование системы информационной безопасности Российской Федерации достигается путем усиления вертикали и централизации управления силами информационной безопасности».
Здесь выясняется: авторы Доктрины информационной безопасности РФ совершенно не понимают основ информационного общества, которые уже давно изложили его известные теоретики Дэниэл Белл, Маршалл Маклюэн, Мануэль Кастельс и др. Информационное общество мыслит сетевыми категориями, чем принципиально отличается от прежних централизованных «вертикалей».
Кастельс сформулировал это так: «В сети власть информационных потоков преобладает над потоками власти». Это объясняет, почему информационное общество имеет антимонополистскую и децентрализованную природу. Даже контролировать технологию – еще не значит контролировать информационные потоки, потому что сама технология постоянно подсказывает выход из-под контроля. Например, все более популярный в сети способ обмена информацией «peer-to-peer», т.е. напрямую между пользователями, в обход центральных серверов. Впрочем, в этой ситуации и само слово «центральный» утрачивает смысл.
У сетевого, информационного общества есть своя собственная «доктрина» – Декларация независимости Киберпространства, которую изложил еще 20 лет назад, в 1996 году, поэт и философ Джон Перри Барлоу: «Правительства Индустриального мира, вы – утомленные гиганты из плоти и стали; моя же Родина – Киберпространство, новый дом Сознания. От имени будущего я прошу вас, у которых все в прошлом, – оставьте нас в покое. Вы лишние среди нас. Вы не обладаете верховной властью там, где мы собрались…».
В сегодняшней России этот текст наверняка назвали бы «экстремистским». Запреты всегда порождают искаженное восприятие. В этой связи также весьма показательно одно давнее наблюдение Умберто Эко: «Позавчера я просматривал сайты неонацистов. Если целиком полагаться на алгоритм поиска, можно сделать вывод, что степень фашизации зависит от частотности употребления слова «наци». В то время как чаще всего оно употребляется как раз на антифашистских сайтах». Но российские «борцы с экстремизмом» оперируют именно такой примитивной логикой и заводят судебные дела за «пропаганду фашизма» на публикаторов антифашистских карикатур.
Столкновение информационного общества с идеологической «вертикалью» прекрасно отразилось и в одной истории начала 2000-х годов, когда интернет в России только начинал входить в массовый обиход. Тогда одна прокремлевская молодежная организация проводила «культурную акцию», предлагая обменять книги «сомнительных» писателей на «правильные». Но эти юные цензоры никак не ожидали, что эти «неправильные» книги им начнут присылать в электронном виде и в таких объемах, что их почтовый сервер будет ежедневно выходить из строя…
Сторонники «вертикали» живут в мире централизованной иерархии и единой пропаганды. Поэтому их главным информационным инструментом оказалось телевидение с его однонаправленным воздействием. Интернет же, с его интерактивными сетевыми связями и множественными идентичностями, выглядит для них «экстремистским» даже не из-за каких-то оппозиционных идей, но по самой своей структуре.
В последние годы власть попыталась использовать интернет-технологии в своих интересах, организовав так называемые «фабрики троллей». Но они все равно оказались неэффективными – именно потому, что противоречат самой природе информационного общества. Это общество основано на взаимном интересе участников, а у «троллей» совсем иная задача – пропагандистское и психологическое подавление оппонентов. На них в развитых сетевых сообществах уже научились иронично не реагировать.
Хозяева этих «троллей» очень беспокоятся о своей «информационной безопасности» – но в реальности они просто никому не интересны…