Формально княжество постоянно находилось в состоянии военных конфликтов, требовавших значительных материальных и людских затрат. Однако в порядке, так сказать, частных инициатив шляхта ВКЛ с превеликим удовольствием участвовала во многих и порой даже авантюрных начинаниях своих польских "братьев". Примером тому могут служить неоднократные вторжения в Валахию и постоянные столкновения с крымскими татарами, а также участие в подавлении казацких мятежей. Но на уровне государственном до поры не было системы взаимодействия.
В 17 веке ситуация стала меняться по совершенно объективным причинам: Речь Посполитая оказалась втянута в целый ряд региональных конфликтов, требовавших гораздо большего взаимодействия и взаимопомощи. Начало многолетней войны, положенное восстанием Богдана Хмельницкого, только ускорило процесс взаимной интеграции. Иными словами, если в начале хмельниччины позиция Радзивилла, отнюдь не стремившегося развивать военные операции против мятежников непосредственно за пределами ВКЛ, была понятной и вполне оправданной "государственными" в узком значении этого понятия интересами, то негативный опыт шведского и московского "потопов" заставили шляхту ВКЛ несколько иначе взглянуть на Республику.
Одним из эпизодов обратной связи с польской шляхтой стал рокош Любомирского и отношение к нему в ВКЛ. Право шляхты на восстание было одним из основополагающих в системе вольностей. Да и сам мятеж Любомирского по своей сути был весьма и весьма консервативным. Причиной восстания послужила попытка короля назначить преемника еще при жизни. А это в свою очередь нарушало права шляхты.
Тяжелое положение в стране неминуемо толкало короля Яна Казимира на путь реформ, в том числе и административных. Это также вызывало протесты у привыкшей жить "по старине" магнатерии. Но самой большой проблемой королевской власти оказалось то, что оппозицию королю возглавил блестящий организатор, неплохой полководец и весьма популярный в военной и шляхетской среде как "спаситель отчества" князь Ежи Любомирский.
Все инициативы правительства князь проваливал еще на стадии обсуждения, пользуясь правом "liberum veto". Наконец двор решил избавиться от противника, но и тут не удалось сохранить рамки приличия. Обвинительный вердикт "поборнику золотых вольностей" только добавил очарования образу князя. К слову, и времена Батория уже канули в лету, отчего огласить вердикт оказалось гораздо проще, нежели полностью обезвредить опасного противника. Любомирский удалился в эмиграцию, на подвластные императору территории.
Любомирские были родом с юга Польши и контролировали Спишское старостcво (современная Словакия): территорию, практически не разорённую войной, с нетронутыми людскими и материальными ресурсами, с укреплениями и городами. Немаловажно было и то, что Любомирские являлись и князьями Священной Римской Империи. Наконец финансовые возможности и авторитет князя могли с легкостью затмить дефицитный бюджет Речи Посполитой и скептическое отношение к королю как монарху и военачальнику шляхетской среде. Для успеха мятежа предпосылки имелись с избытком. Осталось только поднять само знамя восстания под привычным лозунгом о защите свобод. И это было сделано.
Отношение шляхты ВКЛ к рокошу было скорее негативным, несмотря на приемлемую мотивацию. Если предыдущий крупный мятеж шляхты (рокош Зебжидовского) привел к серьезному столкновению партий в ВКЛ, то вопрос о поддержке мятежников Любомирского практически не поднимался. Более того, шляхтичей на поветовых сеймиках восхвалявших князя порой просто били, невзирая на традиционный плюрализм мнений. К тому же была выражена полная солидарность с королем и было принято решение о военной помощи монарху.
Состояние войск ВКЛ на описываемый момент можно назвать по меньшей мере критическим. Только недавно был подавлен мятеж в войсках, причем в лучших традициях борьбы с хмельниччиной - с казнями и иными репрессиями. Расформировывались целые соединения. При этом до спокойствия на театрах военных действий было еще далеко. Выделение тридцати хоругвей для отправки в Польшу на защиту короля было отважным шагом. Тридцать хоругвей - это примерно от трех до пяти с половиной тысяч человек. В реалиях того времени это не было очень много, но по общему состоянию вооруженных сил ВКЛ, все же и не мало.
Командовать "экспедиционным корпусом" поручили Александру Гилярию Полубинскому. Послужной список этого командира был впечатляющим. Князь Полубинский участвовал практически во всех сражениях того времени, его боевой опыт и авторитет в армейской среде были на очень высоком уровне, амбиции его простирались весьма далеко и перспектива получить гетманскую булаву была наиболее вероятной. С другой стороны, Полубинский никогда не командовал крупными соединениями, лишь очень коротко командовал трехтысячным отрядом. И этот поход мог стать большим шагом в карьере. Ему была просто необходима победа. Войска ВКЛ усиленные пехотой и королевскими хоругвями направились под Ченстохову, где концентрировались силы мятежников.
Качественно войска противников практически не отличались. Численный перевес сил был на стороне роялистов. Обе стороны располагали легкой кавалерией, рейтарами, драгунами и гусарами. Но войска мятежников имели все же некоторые преимущества. В первую очередь на руку сторонникам Любомирского сыграло то, что их силы не были сконцентрированы в одном месте. Во вторых, место самого сражения было хорошо известно многим офицерам. В третьих, на стороне рокошан оказались части так называемого иностранного авторамента – подразделения под командованием Йозефа Борка, обученного на западный манер.
4 сентября 1665 года под Ченстоховой войска Полубинского обнаружили силы мятежников. По некоторым сведениям, отряды под командованием Александра Поляновского были перехвачены на марше в низине. Полубинский принял решение атаковать. Легкая кавалерия в количестве 700 человек атаковала мятежников и заставила их начать отступление. Затем в бой вступили основные силы Полубинского: кавалерия ВКЛ, рейтары под командованием французского офицера Бриона и королевская гвардия под командованием шведа Врангеля. Рокошане побежали. Однако до конца сражения было еще далеко. Расстроенные преследованием отступающего противника ряды войск Полубинского попали под удар частей иностранного авторамента. Теперь пришла очередь отступать войскам ВКЛ. Попытка укрыться за стенами монастыря успехом не увенчалась - монахи отказались пускать внутрь любые войска. Более того, они стали стрелять из орудий в воздух, что ввело обе сражающиеся стороны в некоторое замешательство. Тем не менее войска ВКЛ продолжили отступление, пока это было возможно. Вскоре путь отступающим преградил отряд шляхты под командованием Устрыцкого. Отступающим пришлось принять бой, после чего последовало окружение. Командование предпочло остановить ненужное кровопролитие и сдалось. Войска ВКЛ потеряли около трехсот человек убитыми и тысячу двести пленными, включая практически всех высших офицеров. Часть войск бежало. Победа мятежников была изрядно омрачена высокими потерями: около трети их сил под Ченстоховой, примерно тысяча человек, погибла преимущественно в первой фазе боя.
Если с плененным командованием рокошане обращались корректно и вскоре отпустили домой под честное слово не воевать более против «коронных братьев», то с остальными сильно не церемонились. Храповицкий описывает неблагородное отношение тех самых «коронных братьев» к пленным: избиения и банальное отнятие имущества вплоть до предметов туалета.
После первого же серьезного столкновения и король, и Любомирский столкнулись с одинаковой проблемой: конфликт практически не имел военного решения. Поражение королевских войск не было фатальным, но участие войск ВКЛ на стороне короля стало для Любомирского тревожным сигналом. С другой стороны, потери мятежников оказались слишком высоки и это наносило самому делу мятежа непоправимый моральный урон.
Обе стороны поспешили заключить перемирие. Им было просто необходимо подготовиться к новым столкновениям. В самом ВКЛ поражение войск Полубинского было принято как крупная военная неудача и вопрос оказания или, напротив, неоказания помощи королю стал причиной серьезных споров и столкновений в шляхетской среде.